Николай Леонов - Пять минут до расплаты

– Тим, вероятно, очень перепугался, увидев патрульных, и стал кричать, что во всем виноват Лешка. А тот, когда их разняли, был словно не в себе. Он лишь повторял: «Сволочь! Сволочь!» И во время судебного заседания он не произнес ни единого слова, отказавшись и от последнего. А Лена… Она тоже молчала и на допросах у следователя, и на суде. Я склоняюсь к тому, что ее просто запугали. Говорить правду она боялась, а лгать – не желала.

– Н-да, – впервые подал голос Крячко. – А ларчик-то, оказывается, так просто открывался. Но все же, Михаил Соломонович, где сейчас прячутся Солнцева с Зелепукиным? Может, вы знаете, но не говорите нам? Или догадываетесь, но, опять же, молчите?

– Я не знаю. Клянусь своей честью, семьей, – сложил на груди руки Зельдин.

– Ну, насчет вашей чести разговор особый, – усмехнулся Гуров. – А раз не ведаете, где скрываются ваши старые знакомые, то и говорить, наверное, нам не о чем. Остается лишь распрощаться. До свидания!

– И на прощание повторить слова Зелепукина, которые он вам по телефону сказал: «Ладно, Миша, живи», – презрительно бросил Крячко и решительно двинулся к двери.

Выйдя на улицу, Крячко достал сигареты, одну закинул в рот и молча протянул пачку Гурову, хотя тот об этом и не просил. Лев Иванович вытянул сигарету, прикурил ее от зажигалки, протянутой Крячко, и сильно затянулся. Не говоря ни слова, они стояли на тротуаре и, отвернувшись друг от друга, жадно курили.

– Ну и что будем делать дальше? – щелчком отправив окурок в урну, спросил Крячко. – С мотивами преступления мы вроде разобрались. Остается найти главных действующих лиц.

– Поехали за адресом, – хмуро сказал Гуров.

– За каким адресом? – не понял его Крячко.

– За тем, где сейчас отсиживаются Зелепукин и Солнцева, – уточнил Гуров, швырнув докуренную сигарету в ту же урну. – Что ты на меня так удивленно смотришь? Погнали к подружке Солнцевой на фирму. Она нам и подскажет, где их искать.

– Ты, Лева, уверен в этом? – недоверчиво спросил Крячко. – Прямо так возьмет и скажет…

– Уверен, – без тени сомнения сказал Гуров. – От тетки они ушли, дело не доделали – я имею в виду «зеленую метку» Зеленскому-старшему, – а жить где-то надо. Даже имея на руках кучу баксов, что они позаимствовали из сейфа, в гостиницу им хода нет. Если у Солнцевой и имеется паспорт, то у Зелепукина, кроме справки об освобождении, ничего нет. А с такой бумагой его ни в одном приличном месте не примут. Единственный выход – снимать квартиру, причем только через знакомых.

– Логично! – пожал плечами Крячко. – Хотя и спорно.

Спорить, доказывать или уговаривать сыщикам никого не пришлось. Подруга Елены Солнцевой по эскорту, Агния, в миру – Надежда Стрельцина, поначалу попыталась было состроить удивленные глазки, однако у нее это вышло совсем бездарно. И стоило Гурову упомянуть о Сурике-Сурданяне, она испуганно глянула на закрытую дверь и едва не перешла на шепот. Судя по всему, муж бывшей девицы Агнии не был в курсе ее предыдущего места работы. Она поломалась еще с полминуты, не более. Услышав, в чем обвиняют ее подругу, не колеблясь сдала адрес, где обитали Зелепукин и Солнцева, и даже вызвалась показать эту квартиру, что было очень даже на руку полковникам.

По дороге Гуров разговорил Стрельцину. Ее рассказ о подруге ничего нового не принес. Разве только уточнил, что на наркотики Солнцева села после регистрации брака в зоне с Зелепукиным. Она приехала оттуда не счастливой новобрачной, а разбитой душевно и физически. И однажды обмолвилась, что Алексей безнадежно болен. Вероятно, это и послужило причиной срыва. Намеки Гурова о ВИЧ-инфекции Стрельцина не восприняла. Она об этом ничего не знала. Вполне возможно, что и сама Солнцева не ведала о смертельной напасти.

Веселов встретил Гурова и Крячко в условленном месте за квартал от нужного дома на дежурной «Газели», на которой ездил на осмотр квартиры тетушки Солнцевой. От Тушино до 1-й Магистральной улицы, где на съемной квартире жили Зелепукин с Солнцевой, было ближе, чем от подружкиной фирмы. Поэтому капитану пришлось ждать, пока «Пежо» Гурова не пробьется через московские пробки.

Как и предвидел Лев Иванович, ничего интересного у тетушки не нашли, за исключением двадцати тысяч долларов, которые оставила ей при прощании племянница. Хотя старушка рьяно сопротивлялась и даже плакала, их у нее пришлось изъять как вещественное доказательство.

Диспозиция захвата была проста. Агния должна была позвонить в квартиру и сделать все возможное, чтобы ей открыли дверь. А далее… В общем, всем было понятно, что делать дальше.