Николай Леонов - Пять минут до расплаты

В эту версию вполне укладывался идиотизм стирания отпечатков с «нагана» и оставления следов на всем, чего убийцы касались позже. Криминалисты определили идентичность отпечатков пальцев на руле «Ауди» и шприце, найденном под кроватью. Это то, что касалось сообщницы-женщины. Можно не сомневаться, что такое же совпадение дактилоскопии будет, соответственно, на папке из сейфа и ручке дверцы машины, которых касался мужчина, убивший Зеленского.

Вторая линия была более чем скудной, и только два скромных факта пытались противостоять атакующей логической массе. Первый – абсолютная апатия и непротивление Зеленского в момент встречи с убийцей в своем дворе. Гуров в полной мере доверял словам Надежды Сергеевны. Она видела, как Тима будто заморозило, когда за его спиной появился незнакомец. Не похоже это было на характеристику Зеленского-младшего. Холерик, резкий, взрывной… – именно так описывали его и помощник депутата-отца Дмитрий, и домработница.

Поэтому должен был Зеленский дернуться, когда позади него появился кто-то – пускай с «наганом», пулеметом или базукой. Не обернуться, но хотя бы головой мотнуть или плечами, даже если ему угрожали и приказывали стоять не двигаясь. И что могла означать эта неподвижность? Только ошеломление и растерянность. Значит, он услышал что-то. Что-то… или кого-то.

А потом они пересекли половину Москвы и приехали на окраину. И Зеленский сам вылез из машины и пошел, не сопротивляясь, в лесопосадку – это было видно по следам. И еще был совсем непонятный восьмиминутный интервал между выстрелами. Даже для дилетантов и маргиналов это являлось перебором.

Две линии – как две чаши весов. Пока перевешивала та, на которой укладывалось больше фактов и улик, находившихся на поверхности.

Крячко вернулся часа через полтора. Его лицо уже не несло высокомерной обиды, с которой он удалялся из кабинета. Зная Станислава, Гуров не сомневался, что так оно и будет. Зла тот долго не держал, тем более что инцидент с круассанами на деле являлся обычной незлобивой пикировкой, а не каким-то, избави бог, серьезным конфликтом. Льва Ивановича больше интересовало, где все это время болтался якобы обидевшийся полковник.

Форма пакета и пряный запах, доносившийся из него, сообщали, что Стас посетил столовую и припер оттуда пиццу. В том, что он отобедал, сомневаться не приходилось. На это могло уйти полчаса, может, минут сорок. Остальное время Станислав провел где-то в управлении и, возможно, даже с пользой, о чем наглядно свидетельствовала его довольная физиономия.

– Ты, Лева, еще не обедал? – спросил его Крячко.

– Не пришлось, – доложил Гуров. – Генерал Орлов отвлек от приема пищи. Вместо ромштекса принял от него, согласно закону инерции, порцию пилюль. Петр их поимел от замминистра, которому докладывал о ходе нашего дела, ну и, соответственно, передал эстафету дальше по нисходящей. Как приехал, сразу вызвал меня на ковер и стал рассказывать «как хорошо в стране Советской жить», а главное – «как хорошо страну свою любить».

– И сильно ты, Левушка, расстроился? – поинтересовался Крячко.

– Ужасно, – поджал губы Лев Иванович. – Весь в холодном поту и дрожу, как побитый щенок. Разве не заметно?

– Как-то не очень. Но для успокоения могу посоветовать замечательное средство, – сообщил Крячко. – Помнишь, я утром говорил? Покушать тебе надо, Лева. Кровь от головы к желудку отольет, и все заботы как рукой снимет. Вот я тебе пиццу принес. И это, заметь, несмотря на наглое поедание моих круассанов. Помни мою доброту и цени!

– Я всегда тебя, Стас, ценил и уважал, может, даже любил как боевого товарища – не подумай чего другого, – сказал Лев Иванович и, не дожидаясь, пока вскипит чайник, вскрыл пакет, отломил кусок пиццы и с наслаждением вонзил в него зубы. – Но ты лучше раскалывайся, что накопал, – сияешь как медный грош.

– Накопал не я, а дактилоскописты, – уточнил Крячко. – По отпечаткам пальцев предполагаемых убийц пока ничего нет. Ранее данная парочка по криминальным делам в Москве не светилась. Это, конечно, досадно. Но есть другие пальчики. Тот следок под накладкой рукояти «нагана» помнишь? Такой из себя слабенький и давний?..

– Ну и что? Говори побыстрее, а то подавлюсь от нетерпения, – поторопил его Гуров.

– Так вот, нашли, кому принадлежит этот «пальчик». В архивах он значится. Правда, не по нашему ведомству, а по отделу борьбы с незаконным оборотом оружия, – доложил Крячко. – Я уже прогулялся к «оружейникам» и поднял данные на некоего Астафьева Евгения Павловича.