Николай Леонов - Пять минут до расплаты

Гуров понимал, что добиваться от азиата какого-либо признания бессмысленно. Однако он хотел видеть его реакцию, хотя бы тень разочарования или досады. И это удалось. Гуров был уверен, что таджикских «товарищей» интересовала именно эта пластиковая папка с бумагами.

Ну не догадались неглупые ребята-азиаты, что интересующие их бумаги убийце окажутся ненужными и он небрежно швырнет их за кровать. Искали везде, но не там, где лежала папка. Следовало, правда, признаться, что не менее умные полковники их также не сразу обнаружили и к тому же – по чужой подсказке.

Гурову очень хотелось знать, какие отгадки таят в себе листы бумаги, запакованные в прозрачные файлы. Однако надо было дать время специалисту снять с папки дактилоскопию. Помимо тайн содержимого, ее серый пластик мог хранить на себе еще и интересные отпечатки.

Правда, предчувствие сыщика, а Гуров таким качеством обделен не был, негромко и гаденько шептало, что найденные бумаги могут рассказать о чем угодно, только не об убийстве их владельца. А на первом плане стояла именно эта задача. И группа таджиков с дипломатическими документами и без оных на убийц явно не тянула. Что-то очень серьезное стояло за их проникновением в квартиру Зеленского, но, видимо, не связанное непосредственно с его смертью.

И возникала еще одна проблема. К возможному компромату на Зеленского, а по раскладу такой обещал быть, к его пока непонятным связям с таджикскими «дипломатами» следовало отнестись весьма аккуратно. Слова генерала Орлова о щепетильности не были пустым звуком. Слава богу, что еще журналисты на «хвост» не сели. Их удовлетворила лампасная суета на месте убийства и официальные заявления. Иначе трудновато было бы объяснять Орлову и Зеленскому-старшему фантастические и скандальные версии утренних газет по поводу задержания азиатов в квартире убитого. Следовало как можно быстрее отправить подальше от чужих глаз и Ширази, и Джабара Рахматуллоева. И посольский посланник задерживался…

Ближе к восьми утра Гуров и Крячко отправились в управление, а Гойда – к себе в прокуратуру. Капитан Веселов, закончив с формальностями осмотра квартиры Зеленского, спустился на второй этаж и оформлял в протокол вчерашние показания приятной во всех отношениях Надежды Сергеевны. Советника Керобаева еще ночью Гойда сдал с рук на руки представителю посольства. Передача прошла в строгой форме, под роспись, с жесткими заявлениями о несоответствии его поведения дипломатическим и правовым нормам. Ко всему указанному еще было обещано официальное и решительное реагирование МИДа.

Жалкий вид советника, к тому времени растерявшему остатки посольского гонора, напоминал облик выброшенной из моря на солнце медузы. Похоже, дальнейшие повороты судьбы и карьеры не сулили ему ничего доброго. Изумило поведение посольского представителя по отношению к Негмату Ширази. Дипломат, едва увидев его, заметно напрягся и старательно отвел глаза в сторону. Не было сомнений, что этот гражданин посольскому работнику знаком не понаслышке.

Осторожно подбирая слова, он сообщил Гойде, что господин Ширази дипломатической неприкосновенностью не обладает, однако посольство обеспечит ему соответствующую адвокатскую защиту. «Техник» Рахматуллоев, присутствовавший здесь же, удостоился лишь поверхностного взгляда и невнятных слов, что внимание посольства будет также уделено и данному подданному республики Таджикистан.

От Рахматуллоева Станиславу ничего добиться не удалось. Тот с ходу пошел в отказ, ломано промычав, что по-русски не понимает, не говорит и вообще ничего не знает. Далее на все вопросы Крячко он только цокал языком и строил ему дебильные глазки. И еще пару раз за время допроса пытался забиться в истерике со слезами, воплями и битьем головы об стену. Ему этого, естественно, не позволили, прикрутив покрепче к стулу. А Ширази так и не проронил ни слова.

В общем, компания подобралась славная. Как в старом польском анекдоте: «Пан директор, пан телеграфист, пан золотарь, две курвы и я…» Где-то через часок после сдачи дипсоветника в посольство Ширази и Рахматуллоева пришлось отправить для размышлений в камеру предварительного заключения. И работы с ними не получилось, да и от глаз журналистов, если таковые налетят, экзотических клиентов следовало убрать.

По дороге на работу Гуров и Крячко заехали позавтракать в крохотное кафе. Станислав заказал себе яичницу, салат и двойной кофе с круассанами. Лев Иванович остановился на чашке черного кофе. Несмотря на ночные бдения и заметную усталость, есть ему совершенно не хотелось.