Фолькер Кучер - Вавилон-Берлин

Там он запросил старое дело «Зеленский/Фалин», которое Бём уже просматривал неделю назад, когда оба русских сидели в комнате для допросов. Прежних судимостей бульдогу, очевидно, было недостаточно, чтобы задержать их на более длительный срок.

И теперь Зеленский был мертв, а Фалин исчез.

Сотрудница регистратуры вернулась. Она была не так молода, как в паспортном бюро, но столь же любезна.

– Извините, господин комиссар, но дела нет на месте, – сообщила она.

– Оно все еще у Бёма? – уточнил Гереон.

Женщина посмотрела в карточку, которую захватила с собой.

– Нет, его запросили только вчера вечером, и мой коллега его выдал.

Дело лежало у Генната.

Тогда надо бы поговорить с Буддой, хотя гораздо больше Рату хотелось пробраться в свой кабинет и покопаться в делах. Иногда не повредит проявить немного интереса к работе коллег. По крайней мере, он тогда не казался бы бойцом-одиночкой.

– Доброе утро, господин комиссар, – поприветствовал его Эрнст. – Вы уже были сегодня на Йоркштрассе?

Значит, Плих и Плюх уже настучали.

Рат кивнул.

– Хотел навестить Фалина. Но квартира уже была под наблюдением.

– Вы должны были мне вчера сообщить, что мы также допрашивали приятеля Зеленского по делу Кардакова, – сказал Геннат. – Я узнал об этом с некоторым опозданием от старшего комиссара Бёма.

– Извините, господин советник, мне сразу не пришло это в голову, – солгал Гереон. – Тогда их допрашивал старший комиссар Бём, а не я.

– Оставьте ваши колкости в отношении Бёма. Он выполняет свои обязанности, по крайней мере, столь же добросовестно, что и вы! Из-за вашего упущения мы потеряли драгоценное время в розыске Фалина!

– Виноват, господин советник.

– Ладно, я надеюсь, что вы не будете принимать это близко к сердцу. А сейчас принимайтесь за работу. Через час у нас совещание в моем кабинете.

Рат покашлял.

– Что-то еще? – поинтересовался его шеф.

– Могу я попросить у господина советника дело «Зеленский/Фалин»?

12 февраля 1926 г.

Рат читал дело в своем кабинете, и сегодня Эрика Фосс ни разу его там не побеспокоила. Оба русских в тот день попали в драку с коммунистами, и при этом они несколько переусердствовали. Один из красных с тех пор перемещался в инвалидной коляске, а другому пришлось ампутировать руку. Зеленский и Фалин признались, что они участвовали в драке, но не признали себя виновными в нанесении серьезных травм и поэтому довольствовались мягким приговором. Неудивительно, что Бём опять убрал это дело. Бывшие сотрудники царской охранки, которые отмолотили красных, действительно не вызывали подозрений в том, что они являются членами коммунистической раскольнической группы.

Но они серьезно подозревались в том, что от имени «Черной сотни» похищали, пытали и убивали своих соотечественников.

Рат пролистал все допросы полиции по данному делу, которые были подшиты в папку: все они, похоже, обосновывали приговор суда.

Только подпись под протоколами допросов озадачила комиссара.

И причина заключалась в том, что она была ему знакома.

Некоторое время спустя Гереон сидел на совещании, как на раскаленных углях. На нем, как и ожидалось, не прозвучало никакой новой информации. Зеленский после свидетельских показаний школьников сразу стал подозреваемым в преступлении, но, к сожалению, уже тоже в качестве трупа. Розыск Фалина пока ничего не дал – так же, как и прочесывание хвойных лесов, которое проводилось большими силами. Не говоря уже о расследованиях в «Беролине». Люди Красного Хуго были непробиваемы даже под угрозой физической расправы. Рат с трудом слушал выступления, и столь же тяжело ему дался собственный отчет о безрезультатном обыске в «Делфи». Тем не менее Геннат хвалил его за то, что он накануне нашел главных свидетелей. Но Гереону все это было безразлично, и даже присутствие Шарли оставляло его сегодня безучастным. Больше всего ему хотелось сейчас ворваться в кабинет Бруно Вольтера, схватить его за горло и трясти до тех пор, пока этот негодяй не выложит, наконец, всю правду.

Вместо этого он сразу после совещания остановил Эрнста.

– Если вы хотите пожаловаться на ваше сегодняшнее задание, забудьте это, – сказал Будда. – Проступок требует наказания.

– Нет, господин советник. Я о другом. О старшем комиссаре Вольтере. Он работал когда-то в инспекции А?

– А вы основательно изучили дело! – Геннат кивнул и, казалось, задумался. – Это, по-моему, была одна из его последних операций у нас. Перед несчастным случаем.