Анатолий Степанов - День гнева. Повести

— Спасибо, Вадим, — поблагодарил Смирнов и приступил: — С кого начнем?

— Начнем с меня. Вернее, я начну, — оживленно выступил генерал-плейбой. Ватничек он уже скинул, встав, обнаружил — в хорошо подогнанной заказной униформе, в лихо сидящей набекрень каскетке — элегантную западноевропейскую стать: уверенность, свобода, нерусская раскрепощенность в движениях. — Вот милиционер сказал, что мои ребята, которые остались в живых, меня сдадут. Хорошие преданные мне ребята…

— Убийцы, — первый подал голос Кузьминский, перебивая.

— Все мы здесь — убийцы, — без запинки, как мяч, принял реплику плейбой и вернулся к продолжению собственной мысли: — Я поначалу даже обиделся за них, а затем понял: действительно сдадут. Они ничем не прикрытые, они голые на ветру. Это подразделение, находившееся под моим командованием, ни по одной бумажке не числится в конторе. Это аппендикс, и только мой аппендикс. До тех пор, пока этот отряд неуловим, он — всесилен, ибо его нет. Так и было долгое-долгое время. Но по собственной инициативе вызвав джина из бутылки, — я имею в виду тебя, мент-патриарх, — мы твоими стараниями обнаружились и в конечном счете проиграли. Теперь у ребят один выход: сдавать старшего, того, кто отдавал приказы, то есть, меня.

— Смысл и цель операции, — перебил Смирнов. Плейбою уже была нужна площадка. Кокетливой походкой наемного танцора-жиголо он выскочил на свободный пятачок между креслами и баром, пируэтом развернулся на триста шестьдесят градусов — осматривал всех, показывал себя всем — и, глядя Смирнову в глаза, серьезно ответил на вопрос:

— Прикончить тебя, полковник, и, по особой просьбе генерал-лейтенанта Жилинского, твоего помощника Сырцова.

— Ментов, значит, — догадался Махов и быстро спросил: — А почему еще и не меня?

— Вы, месье, нашей определенной службой были просчитаны как способный карьерист-конформист, и ваше появление в смирновских рядах — полная для нас неожиданность.

— Чупров, — первый раз назвал плейбоя по фамилии Смирнов. — Ты же отлично понимаешь, что я спрашивал об операции в целом. И с самого начала.

— То, чем тебя заманили в дело, играя на твоих патриотических чувствах, полковник, — полная туфта. Валюта и документация на нее переводились за бугор частями, начиная с восемьдесят девятого года, с весны. Операция была завершена к этому лету. Рублевые накопления были пристроены в разнообразные торгово-финансовые, посреднические, совместные предприятия, которые выплачивали партии дивиденды, на которые все партработники — от инструктора райкома до секретаря ЦК — вкусно и сытно кормились. В июле в ЦК у присутствующего здесь любимого народом Юрия Егоровича состоялось совещание, на котором были подведены итоги операции «были деньги — денег нет». На совещании присутствовали Жилинский и я. Там и было решено, что конспиративность обеспечена недостаточно и что следует пройтись по возможно высовывающимся концам. Юрий Егорович даже предложил, что при явной ненадежности звеньев цепочки, следует ликвидировать их.

— Ложь! — звенящим голосом прокричал Юрий Егорович.

— Да заткнись ты, — вяло посоветовал ему плейбой и продолжил: — Операцию «Волкодав на свободной охоте» разрабатывал Жилинский при моем участии. Нам были хорошо известны ваши возможности и ваш уникальный опыт, Смирнов, и работу по обнаружению слабинок в цепи мы решили подсунуть вам. Вы обнаруживаете, мы ликвидируем. Разделение труда. Технически вовлечь вас в дело было нетрудно: наш агент с шестьдесят восьмого года Игорь Дмитриевич…

— Клевета! — взревел Игорь Дмитриевич.

— Молчать! — еще громче рявкнул Смирнов и трахнул кулаком по стойке.

— Тут нам нежданно-негаданно помог ренегат Зверев. Он, всерьез веря в пока еще существующую возможность перехватить ценности, независимо от нас рекомендовал Смирнова. Мы, изредка помазывая вас по губам Ванькой Курдюмовым, шли по вашим следам, благо были полностью информированы магнитофонными записями, любезно предоставляемыми нам Игорем Дмитриевичем, и, ликвидируя подозрительные звенья, ремонтировали цепочку.

— Не много ли говоришь, Димон? — тихо спросил Жилинский.

— Мне молчать и взять на себя все, как руководителю бандформирования, никоим образом не относящегося к ГБ? И к стенке? А ты, весь в белом, будешь продолжать беззаветно защищать невидимые рубежи новой России? Извини-подвинься, Женя. К стенке станем вместе за шесть организованных нами убийств.