Николай Леонов - Пулевое многоточие

Он был подвижен и ловок, но уже пропустил один удар, и к тому же Гуров был страшно зол. А заметив, что в руке незнакомца сверкнуло что-то металлическое, он окончательно рассвирепел. Бандит чуть-чуть запоздал с ударом – видимо, реакции у него были еще заторможены, – и Гуров, пригнувшись, успел подставить корпус, перехватил руку противника и швырнул его через себя, безжалостно выворачивая локтевой сустав. Хруст рвущихся связок и дикий вопль боли наполнили подъезд от первого этажа до последнего.

Бандит рухнул к ногам Гурова, несколько раз дернулся и потерял сознание от боли. Вывернутая рука его упала на бетонный пол, звякнув никелированным кастетом. Гуров заглянул в закатившиеся под лоб глаза и буркнул:

– Паны дерутся – у холопов чубы трещат! Полежи теперь, передохни, болезный!.. А мы попробуем спасти то, что еще можно спасти…

Он обшарил карманы бандита, но, кроме набора отмычек, ничего не нашел. «Жаль, что у этого нет огнестрельного, – подумал Гуров. – Задержать его надо, но, боюсь, надолго не получится. С доказательной базой туго. Что мы будем ему предъявлять? Интересно, что там внизу? Надеюсь, обошлось без кровопролития…»

Но надеждам его сбыться не довелось. Только он закончил обыскивать бандита, как на ступенях с крайне смущенным видом появился капитан Кувшинников. Он трагически посмотрел на Гурова снизу и сказал:

– Беда, товарищ полковник! Упустили!

– Мать вашу! – выдохнул Гуров. – Упустили! Хоть все целы?

Кувшинников мотнул головой.

– Полковника рикошетом задело, – виновато сказал он. – А ихнего… это самое… наповал… Второй ушел. Я не стал его преследовать. Мне показалось, что полковник серьезно ранен.

Гуров сделал то, что только и оставалось делать в сложившейся ситуации. Он сел на ступеньку лестницы и мрачно задумался. Кувшинников терпеливо смотрел на него, словно не решаясь подниматься, а потом все-таки продолжил свои пояснения.

– Они сыпанули вниз по лестнице, – сказал он, – а тут мы. Ну, приказали им остановиться. Они без разговоров начали по нам шмалять. Прямо на бегу, не заботясь о последствиях. Поверите ли – пули градом! Полковник вскрикнул. Смотрю – кровь. Эти совсем рядом. Стреляют. Ну я и снял одного. Думал, второй образумится, а он через перила вниз, еще раз через перила и утек. Я бы его догнал, но мне показалось, что полковник…

– Это я понял, – перебил Гуров. – С полковником все в порядке?

– Оглушен. В себя приходит.

– Ладно, что выросло, то выросло, – хмуро заключил Гуров. – Хотя, конечно, денек закончился отвратительно. Хотели как лучше, а получилось… Хорошо, хоть одного взяли. Вопрос только в том, даст это нам что-нибудь или не даст. Как бы еще он не подал против нас иск. Руку я ему, похоже, сломал. Но уж слишком он меня взбесил, наглый как танк.

Он прервал свою речь, потому что по лестнице медленно поднялся Крячко и остановился пролетом ниже, придерживаясь рукой за голову. Щека у него была перемазана кровью.

– Лева, – сказал он. – Наверняка милицию уже вызвали. Надо поскорее убираться отсюда, если мы не хотим продолжения этой истории.

– Поздно уже, – возразил Гуров. – К тому же необходимо разобраться с Вагиным. Иначе все теряет смысл.

Он поднялся и позвонил в квартиру детектива. Долго никто не отвечал, а потом истеричный женский голос выкрикнул:

– Убирайтесь! Я милицию вызвала!

Крячко, уже поднявшийся наверх, подобрал с пола связку отмычек и молча отпер замок. Едва переступив порог, Гуров сразу же поймал за плечи храбрую женщину, которая в отчаянии бросилась на них грудью, в намерении во что бы то ни стало защитить своего мужа.

– Ради бога, успокойтесь! – увещевал он ее. – Мы не причиним вам ни малейшего зла.

Тем временем Крячко быстро прошел в кабинет Вагина и снял с него наручники. О чем они разговаривали, осталось неизвестным, но через несколько секунд оба появились в прихожей. Гуров отпустил женщину. Она бросилась к мужу, и они обнялись так, словно обоих разлучали лет на десять как минимум. Женщина только плакала и тяжело дышала. Говорить она не могла. Вагин то с жалостью смотрел на ее склоненную голову, то бросал полные ненависти взгляды на оперативников.

– Вы и сейчас, после стрельбы в подъезде, убеждены, что все это спектакль? – спросил Гуров. – К сожалению, мне приходится настаивать на тех же условиях. Вы должны проинформировать нас о своих служебных секретах, иначе с вами расправятся так же, как с вашим коллегой Быковым. А если вы такой уж Фома неверующий – выгляньте на лестничную площадку. Там лежит один из тех, кто приходил по вашу душу.