Евгений Сартинов - Подрывник

Лариска подняла голову с подушки и спросила: — Почему Лолита?

— Похожа. Ты кино, что ли не смотрела?

— Смотрела.

— Ну и как?

— Дребедень. «Эмануэль» лучше.

— Ну, не скажи. А, кто ж тебя всему этому научил?

— Ты про секс, что ли?

— Ну, не про таблицу же умножения.

— А тебе то чего? Научил и научил.

— Благодарность вынести хочу. Давно я так не отрывался.

Кижаев не грешил душой. То, что ему продемонстрировала эта малолетняя девчонка в полном объеме, он раньше получал только у тридцатилетних сочинских путан, всю жизнь повышающих свою квалификацию в горячий сезон летних «гастролей». Казалось, для Лолы в сексе не было никаких тайн или секретов. Больные ребра и гудевшая от того удара голова Кижаева не давали ему толком двигаться, но это ему и не понадобилось. Всю динамическую часть секса на себя взяла нежданная гостья, оставив "Альбатроса морей" в роли статичной фигуры. А Лолка в ту ночь неожиданно разговорилась.

— Ну, если это тебе, в самом деле, интересно… Теорию мне преподавала мамаша.

— Это как? — даже приподнялся с дивана Игорь. — Прямо сама…

— А вот так, — девушка отвечала лениво, не открывая глаз. Её, наконец-то, покинула так не нравившаяся Игорю дурная агрессивность. Ёжик спрятал свои колючки. — Она ведь меня одна родила, в шестнадцать лет. Так что ей сейчас только тридцать с хвостиком, квартира у нас однокомнатная. Мать чтобы мужиков приводить, ширму поставила, да только дырку в ней сделать, это было раз плюнуть. Так что я уже лет в десять знала про это уже всё. И что такое минет, и что такое поза сверху.

"Типично совковая чернуха", — подумал тогда Игорь, слушая «мемуары» его Лолиты.

— Потом я подросла, и меня переселили на кухню. До сих пор ненавижу эту кухню. Она у нас такая тесная, каждый вечер громыхаешь раскладушкой, и здоровые черные тараканы всю ночь бегают по лицу.

Лолка передернулась всем телом.

— Потом я уже как подросла, совсем матери стала не нужна. Мужики к ней приходят, а на меня больше зенки пялят. Её это злило. Один такой, с широким пробором, — она показала рукой, и Игорь понял, что мужик был лысый, — зажал меня как-то в коридоре, под халат рукой полез.

Лола засмеялась.

— А я в это время уже в сектушку ходила, на футбол, как дала ему коленкой по яйцам, он потом и с матессой ничего сделать не смог. Хрен не встал, и всё. Так и отвалил не кайфанув. А ведь набивался в отчимы, козёл.

— Ну, а кто ж тогда тебе преподавал практику секса?

— Был один, — нехотя ответила Лариса. — Сейчас с наркотой связался, я его и бросила.

— Что на иглу сел?

— Наоборот, торгует ей, сволочь!

— А ты сама то не пробовала ни чего такого? Курнуть там?

— Ты что! — возмутилась девчонка. — Я что дура, что ли? Я даже «план» пробовать не хочу, знаю, что все с этого и начинают. Я уже двоих пацанов из своего класса похоронила, подружка одна из соседнего подъезда вон совсем доходит. А этот козёл весь город хочет посадить на иглу.

— Серёга что ли, друг этот твой? — припомнив разговор в автобусе, спросил Игорь.

— Он, — нехотя ответила Лариса.

— А кличка у него какая?

— Да нету у него клички, Серёга и все. Он один такой в городе, его даже Серым никогда не звали, как обычно всех Сергеев. Серёга он и есть Серёга.

Она не по возрасту, как-то совсем по-бабьи вздохнула, и Кежа понял, что этот незнакомый ему Серёга совсем не случайный парень в судьбе кривовской Лолиты.

Вспоминая все это, Кижаев продолжал клеить обои. В этот вечер он рассчитывал закончить со спальной комнатой, оставалось заклеить всего одну стену, но в самый разгар приготовлений Игорь вытер руки тряпкой и начал собираться на выход. Надев свитер и куртку, он вышел на улицу и двинулся к третьему подъезду.

"Ну и дурак же ты, Кежа, — думал он на ходу. — Далась тебе эта малолетка. Ну, переспала она с тобой, и что? Из-за нее же тебе чуть череп не проломили. Вечно ты находишь на свою задницу приключения. Забыл, как из Хатанги рвал когти по тундре с двумя банками консервов в рюкзаке? А та и история в Воркуте? Неделю из старой шахты вылезти не мог, братва все дороги перекрыла. Как её тогда звали, как-то мудрено? А! Инесса! Инессочка! Какая у ней была потрясающая попка! С родинкой на левой ягодице".

Дверь квартиры номер сорок шесть открыла высокая, очень красивая женщина с коротко стрижеными светлыми волосами. Мать кривовской Лолиты смотрелась моложе своего возраста, с хорошей фигурой, чистым, белым лицом, какое бывает только у избранных природой счастливых женщин, не знающих что такое веснушки или пигментные пятна. Лишь одно сразу не понравилось Кижаеву — жадный взгляд одинокой женщины, каким Елена окинула его с головы до ног.