Игорь Яснов - Мажор. Возврата быть не может

— Раз надо… — нехотя стал пересаживаться Крылов.

— Я уехал, — схватив пальто с вешалки, объявил Соколовский и исчез за дверью.

Королев подсел к Крылову, протянул лист бумаги и авторучку.

— Как же это вы все свои миллионы жене уступили? — спросил он. — И только не надо мне гнилой морали, типа, не в деньгах счастье.

— Счастье в деньгах, безусловно, есть, — степенно и беззлобно ответил Крылов. — Но борьба за них так выматывает… Рыбалка лучше. Точно говорю.

В Художественной галерее готовили выставку, и сегодня здесь допоздна задержались и устроители, и рабочие. Соколовский спросил, где можно найти Еремееву, и ему указали на пожилую женщину, одетую несколько экстравагантно для своего возраста.

— Любовь Ефимовна? — Соколовский подошел и церемонно склонил в приветствии голову. Женщина смотрела на него настороженно. — Я вам звонил. Я из полиции. Интересуюсь работами Валентины Крыловой.

— Я хотела лично вам сказать, — перебила его женщина. — Перестаньте создавать лишнюю рекламу этой бездари.

Еремеева подошла к стене, поправила картину, сделала шаг назад и с довольным видом кивнула.

— Сурово, — удивился Соколовский.

— Зато без эстетической лжи. Я вообще не понимаю шумихи вокруг ее имени! Я только и слышу отовсюду: Крылова, Крылова, Крылова, Крылова…

— Я не профи, — пожал плечами Соколовский. — Но на выставке были приличные картины.

— Может быть, — неохотно ответила женщина, — хотя я видела только в новостном сюжете. На выставку меня не пригласили.

— Интересно. Вы же вроде как любимый учитель?

— Учитель — да, но любимый ли? — резко сказала Еремеева. — Я всегда искренно говорила девочке: не пытайся прыгнуть выше своей головы.

— Мне уже интересно. Что же там был за ужас? Где можно найти ее ученические работы?

— Уже искали одни, — проворчала женщина.

— В смысле?

— С полгода назад. Приходили люди. Спрашивали про ученические работы Крыловой. Уж не знаю, зачем им?

— Так где работы? — насторожился Соколовский.

— Хранились в училище. Но теперь их там нет. Скупили все до единой.

— А кто искал ее картины — не помните? — стал уточнять Игорь. — Случайно не мужчина лет тридцати пяти, среднего сложения, темные волосы…

— Нет, приходили разные люди. Правда, никто толком не мог мне объяснить, откуда у них такой интерес к ее картинам.

— Тогда последний вопрос. Пока Крылова училась, у нее были поклонники? Завистники? Любые конфликты на творческой почве?

— Молодой человек. — Еремеева посмотрела на Игоря, как на убогого. — У творчества Крыловой не могло быть ни поклонников, ни завистников, потому что не было творчества. И если на то пошло, она сама завидовала всем подряд.

— Кому? Конкретно?

— Всем, кто рисовал лучше ее. А это практически весь курс. Ну что? Остались у вас еще вопросы?

— Видимо, нет, — улыбнулся Соколовский. — Спасибо.

В отделе Родионова с интересом смотрела, чем занят Соколовский. Игорь закреплял на их демонстрационной доске фотографии картин Крыловой. Отдельно испорченные, отдельно уцелевшие. Обернувшись на Вику, он прокомментировал свою выставку:

— Вот уничтоженные. Вот те, что остались.

— Ты думаешь, это важно?

— Я пока вообще не понимаю, за что уцепиться, — откровенно признался Соколовский.

Жека оторвался от ознакомления с брачным контрактом и, глядя на фотографии, сказал:

— Ну, то есть завистников не было. Муж не в обиде. Но кто-то, с одной стороны, все ее старые картины скупил, а с другой — испортил новые.

— Если это один и тот же человек? — предположил Соколовский.

— Какой-то таинственный поклонник? Который в то же время терпеть ее не может?

— А это нормально, — тихо сказал Соколовский Вике. — Как у нас с тобой, да?

— Почему? — так же тихо, с улыбкой, ответила Вика. — Я же тебя как-то терплю.

В этот момент зазвонил телефон Соколовского на столе. Вика бросила мельком взгляд на экран, где высветилось одно слова «Катя». Улыбка тут же исчезла с ее лица, а голос стал сухим и официальным:

— Тебя. Можешь выйти, если тебе надо поговорить.

— Я сейчас. — Схватив телефон, Соколовский вышел.

В коридоре он несколько раз поднимал руку с телефоном, но так и не решился ответить. Прибавив шагу, Соколовский двинулся в сторону кабинета Пряникова. Андрей Васильевич, державший в руке второй свой телефон — старенькую «Нокию», быстро убрал его в стол.

— Да!

Соколовский вошел, плотно прикрыл за собой дверь и сел перед начальником, нервно облизнув губы.