Игорь Яснов - Мажор. Возврата быть не может

Игорь направился в сторону двери, а старый еврей принялся выливать в графин из рюмок коньяк.

Соколовский вошел в кабинет, когда там, кроме Родионовой, никого не было. Вика тут же положила на стол бумаги, которые разбирала, и строго потребовала:

— Объясни мне, что происходит, Игорь?

— А что происходит? — удивился Соколовский, вешая пальто. — Я съездил к знакомому антиквару, уточнил насчет икон.

— Девушка, которую убили на стоянке возле твоей гостиницы, работала помощницей Игнатьева! — резко бросила Вика. — А еще сразу после твоего выхода из СИЗО убили адвоката. Эта дурацкая шутка с гранатой. Теперь убийство помощницы Игнатьева. Думаешь, я не понимаю, что это все взаимосвязано? Что вокруг тебя происходит, Игорь?

— Я готов ко всему. Тротил, перекрестный огонь, душитель в подворотне. — Тут Соколовский сделал паузу и добавил: — Если ты, конечно, всегда будешь так за меня волноваться!

— Перестань паясничать! — ударила кулаком по столу Родионова.

Соколовский подошел к Вике и наклонился к ней через стол.

— Как сказал наш мудрый Даня — это совпадение. В России в прошлом году тринадцать тысяч человек убито, по статистике МВД. — Соколовский посмотрел в усталые глаза Вики и продолжил говорить с нежными нотками: — Но ты же все понимаешь. Я не могу отступить. Даже если ты меня об этом попросишь.

— Ты уже пытался один раз отомстить, — мрачно напомнила Вика.

— И буду пытаться еще. И лучше всего тебе в мою месть не встревать. Пожалуйста, живи своей жизнью, а я буду жить своей. — Он говорил, а сам наклонялся все ниже и ниже к лицу Вики.

— А если я… — прошептала Вика, — если я…

— Не сможешь?

Вика вдруг отшатнулась и влепила Соколовскому звонкую пощечину. Игорь выпрямился, потирая щеку:

— Черт… Больно же!

Вика сидела, испепеляя Соколовского взглядом. И только теперь она поняла, что в кабинете стоит Королев.

— Мажор? — с подозрением спросил он.

— Я, кажется, машину запереть забыл, — ответил Соколовский и вышел из кабинета.

Бешено сверкнув глазами, Королев ринулся следом за ним. Он догнал Игоря уже на улице, на ступенях.

— Стоять! — рыкнул Королев, но Соколовский шел к машине, никак на него не реагируя. — Это что такое было сейчас? — снова стал допытываться Даня. — Между тобой и Викой?

Соколовский молча взялся за ручку двери своей машины, но Даня рывком развернул его к себе:

— Я с тобой разговариваю!

В кармане Соколовского зазвонил телефон. Глядя на Королева, он вытащил трубку.

— Слушаю вас, Моисей Борисович.

— Со мной говори! — прорычал Даня, рванув Соколовского за грудки.

— Нет, нет, — пытаясь чуть освободить шею, говорил в трубку Соколовский. — Это просто один из задержанных быкует. Вы говорите, я вас слушаю.

— Мажор! Ты меня вынуждаешь! — Королев так тряхнул Игоря, что у того чуть не лязгнули зубы.

— Конечно, удобно. Удобней все равно не будет! — пытаясь открыть машину и протиснуться на сиденье, объявил Соколовский. Но Даня отодрал его от машины и отшвырнул в сторону.

— Конечно, у нас с вами приватное общение, — умудрился не выронить телефон Соколовский, — не для протокола, можете не переживать!

Вышедший из себя и потерявший контроль Даня с силой ударил Игоря в живот, Соколовский согнулся пополам и стал хватать воздух ртом.

Подполковник Пряников, услышав, как на парковке возле отделения сработала автомобильная сигнализация, поднял голову, потом посмотрел в окно. Зрелище распластанного на капоте чужой машины Соколовского и почти лежащего на нем Королева с занесенной для удара рукой повергло Андрея Васильевича в бешенство.

— Твою же ж мать!

Пряников выбежал на улицу в одной рубашке в тот момент, когда Соколовский снова оказался на земле. Но, не выпустив из руки трубку, он продолжал говорить с антикваром:

— Моисей Борисович, а кто продает… эти иконы?

Игорь все же умудрился пару раз ударить Королева, и тот сполз с него на снег, прижимая руку к животу.

— Прекратить! Сейчас же! — заорал Пряников. — Бар-раны! А вы чего повыскакивали? — рыкнул он на других сотрудников у входа. — Погоны жмут? По местам все! Время пошло! Так. Я даже не буду выяснять, что это было. Но это в последний раз. Запомните. Оба. И ты, Родионова, запомни.

Соколовский ехал, прикладывая платок к разбитой губе. «Да, хорош я буду завтра, если распухнет», — подумал он. Отогнув козырек и посмотрев на губу в зеркальце, он вздохнул, снова откинул козырек вверх и достал телефон: