Игорь Яснов: Мажор. Возврата быть не может

А дальше сон становился странным. В этом сне Игорь проснулся в восемь утра и его подняли с постели. Начальник СИЗО с контролером все время торопили, заставили быстро собрать свои вещи. Почему-то было очень холодно. «Как на расстрел», — подумалось с привычным сарказмом. Игорь пытался шутить, но его грубо обрывали, и никто не хотел смотреть в глаза. Это напрягало. Снова те же коридоры, лестница, по которым его водили на допросы к следователю. Но теперь еще ниже, на первый этаж. А потом сон стал совсем странным, когда его завели в комнату дежурного и стали возвращать, сверяясь с актом, вещи, изъятые при задержании. В том числе и бумажник с телефоном. Бумажник был пустой. Сон приобретал признаки действительности.

Соколовский вышел на улицу и поежился. В спортивном костюме под неласковым зимним небом ему было, мягко говоря, не очень уютно. Небо было серое, слишком землистое для зимы. И дорога напротив ворот СИЗО была серая и грязная. «В таких случаях, кажется, рекомендуется проснуться, — подумал Игорь и засунул замерзшие руки в рукава. — Я на свободе? Постановление о моем освобождении лежит в сумке с моими вещами, но только ощущение сна почему-то не проходит. Наверное, я слишком свыкся с мыслью, что мне конец».

Он не успел пройти и нескольких шагов по улице, как его обогнала машина и остановилась. Соколовский даже не удивился, увидев, как из машины вышел его адвокат с пальто в руках. «Кажется, можно надеяться, что все сейчас станет ясно», — подумал он.

— Рад вас видеть, Федор Сергеевич. Не понимаю… Как вам это удалось? — спросил Игорь, с наслаждением натягивая пальто и забираясь в машину на заднее сиденье.

— Я тут ни при чем.

Игорь с большим изумлением уставился на него. Сон, что ли, продолжается? Машина тронулась, когда адвокат уселся рядом с Соколовским.

— Тогда кто же отозвал иск?

— По идее, сам Игнатьев, — пожал плечами Федор Сергеевич.

— По идее? Вы не знаете точно?

— Видите ли, Игорь Владимирович, — в своей обычной терпеливой манере стал объяснять адвокат, — я пытался получить комментарии от потерпевшей стороны, но встретил отказ в грубой форме.

— Ладно, разберемся, — проворчал Соколовский и стал смотреть в окно на мелькающие мимо витрины магазинов. Ощущение сна как-то не проходило.

— Игорь Владимирович, после смерти вашего отца прошло полгода. С сегодняшнего дня вы вступили в права наследования, и теперь контрольный пакет акций компании принадлежит вам. Поскольку средства компании на время следствия были заморожены, а за вашим отцом числился долг по одной из сделок, то нам пришлось реализовать все свободное имущество, в том числе и вашу квартиру.

— И где я буду жить? — хмыкнул Соколовский, не поворачивая головы.

— Игорь Владимирович, не уверен, что вы меня поняли. Теперь вы владеете всеми активами компании и, думаю, сможете позволить себе жить где угодно. — Адвокат протянул Игорю папку с документами. — Здесь кое-какие документы и фотографии отца. Я подумал, они должны быть у вас.

Ощущение сна наконец рассеялось, когда Игорь увидел вывеску «ЦВЕТЫ». Только сейчас он по-настоящему осознал, что вокруг больше нет однотонных серых стен камеры и угрюмых охранников. Он ощутил наконец себя в мире, где жили люди, где была Вика. А еще в этом мире была вся его прошлая жизнь.

— Остановите машину, — потребовал он, но, выйдя из машины, опомнился и снова наклонился к двери: — Федор Сергеевич! Совсем забыл, что в мире есть такая условность, как деньги.

— Простите. Мне надо было с этого начать. — Адвокат вытащил из внутреннего кармана приличной толщины пачку денег и пластиковую банковскую карту. — Возьмите. Игорь Владимирович, не задерживайтесь, нас ждут в совете директоров.

— Подождут, — отрезал Игорь. — Сначала на кладбище.

«Ну, вот они и вместе», — подумал Игорь, кладя цветы к надгробью под фотографию матери. Сколько всего произошло, но он ведь так и не приблизился к разгадке этой тайны. Кладбищенская тишина обволакивала и как-то успокаивала. Игорь налил водку в пластиковый стаканчик, поставил его под фотографией отца, а потом приложил горлышко к губам и сделал несколько больших глотков. Водка обожгла горло, перехватило дыхание на морозе. Игорь прижал руку к губам и стал смотреть в лица родителей.

— Простите меня, — прошептал он. — Я все сделаю, как надо.

На кладбище было слишком пусто, чтобы не заметить одинокую фигуру человека, торчавшую поодаль среди могил. Когда Соколовский посмотрел на незнакомца, тот поднял приветственно руку, накинул на голову капюшон и быстро пошел к выходу. Что-то в этой фигуре было странное и зловещее. Сразу вспомнились и другие люди, которые поджидали его вот так же, когда он приходил навестить маму. И всегда эти люди были связаны с его прошлым.