Игорь Яснов - Мажор. Возврата быть не может

— Даня! Данечка!

Игорь смотрел на лицо Дани, потом протянул руку и закрыл ему глаза. И тут Вику прорвало. Из ее глаз хлынули слезы.

Сержант обтянул яркой лентой часть двора, где произошло убийство. Потом он тщетно пытался оттеснить жильцов дома от ограждения. Вика боком сидела в машине «Скорой помощи» и невидящими глазами смотрела в снег за открытой дверью машины. Врач делала ей уже второй укол, чтобы привести женщину в чувство. Аня накинула на плечи Вики куртку и постоянно поправляла ее, чтобы та не сползла. Потом приехали Жека и Пряников. Соколовский все еще стоял, втянув голову в плечи, пытаясь согреть уши, потому что руки у него все еще были в крови. Тело Дани, накрытое белой простыней, лежало возле машины, и там работал эксперт.

— Кто? — хрипло спросил Жека и сглотнул сухим ртом.

— Стас, — ответил Соколовский, чувствуя, что губы его не слушаются. — Он думал, что в машине я.

— Игорь. Не надо. — Андрей Васильевич положил Соколовскому руку на плечо.

— Если бы мы не поменялись машинами… Или если бы мы поймали его раньше!

— Не надо думать про то, чего мы не сделали, — резко сказал, почти приказал Пряников. — Думай про то, что должны теперь сделать.

Соколовский промолчал, глядя на Илью, который шел к ним в перчатках, испачканных кровью, попутно сказав медикам, что тело можно увозить.

— Скорее всего, моментально, — сказал Илья, глядя то на Соколовского, то на Пряникова. — Там как минимум три не совместимых с жизнью… И пятнадцать разной степени тяжести.

Когда тело Дани положили на носилки и приготовились забирать, Вика вдруг выскочила из машины «Скорой помощи», подбежала к носилкам и медленно отогнула простыню, глядя на лицо убитого. Потом она взяла себя в руки и опустила простыню, кивнув, что можно уносить.

— Мы должны его найти. — Соколовский присел и начал снегом оттирать руки от крови.

— Операцию «Перехват» уже объявили.

— Он все время ускользает, он прячется где-то, а где — мы никак не можем догадаться…

— Вечно прятаться он не сможет, — сказал Пряников. — Высунется — и накроем.

— Андрей Васильевич… Ну как же… Нельзя просто сидеть и ждать! Он ведь уверен, что убил именно меня. Я упал на сиденье, когда он стал стрелять по моей машине. Он не видел моего лица.

— Ты к чему это? — нахмурился Пряников.

— Он наверняка заявится на похороны, — глядя начальнику в глаза, сказал Соколовский. — Поймите, это его спектакль. Он захочет посмотреть финал.

Неожиданно Игоря поддержал эксперт, который рядом укладывал свои инструменты в чемоданчик:

— Может сработать! Месть не кончается со смертью объекта. Ему важно будет посмотреть, какой эффект произвела его месть.

— И что вы предлагаете? — спросила подошедшая Вика. — Похоронить Даню под видом Игоря?

— Это наш шанс поймать больного ублюдка, — кивнул Пряников.

— Он не сунется близко. Будет наблюдать со стороны, — предположил Соколовский.

— Но проверить, умер ты или нет, он может. Так что ложишься на дно. С твоей гостиницей я вопрос решу, с разными бумагами типа свидетельства о смерти — тоже. Если Стас позвонит в госпиталь, там все подтвердят. В отделе, как положено, на входе будет портрет с черной лентой, венок. Ты не суеверный, надеюсь?

— Ни капли. Но у меня просьба: брать его буду я.

— Главное, чтобы он пришел и спалился. Кто будет брать, решим на месте. А теперь все по домам. У одного молодая жена скучает, а девушкам надо прийти в себя. Ты, Игорь, едешь со мной.

Отдав последние приказания, Андрей Васильевич подошел к Вике и положил ей руку на плечо:

— Послушай. Смерть всегда трудно принять, смерть близкого человека — особенно. Даня всем нам был близкий. И теперь… Это, кстати, ко всем относится — надо жить, ребята. Поверьте, он бы хотел, чтобы мы жили. Нормально, полноценно — и помнили его. Понимаешь?

Вика кивнула с сухими глазами.

— Вот и хорошо. Аверьянов, Соколовский — поехали.

Ночью Пряников привез Соколовского со всеми мыслимыми предосторожностями к себе на дачу. Собственно, дачей это назвать можно было с большой натяжкой, скорее, временный домик или «домик для лопат», как иногда называют такие строения. Голые фруктовые деревья, сетка-рабица, ограждающая соседние участки и такие же маленькие домики вокруг. Все это было под снегом. Безлюдье и тишина.

В домике оказалась вполне приличная печка и запас дров, которого в принципе хватило бы даже до весны. Свет, правда, отсутствовал, но и это было не самым главным.