Андрей Кивинов - Целую. Ларин

— Капитан Ларин! — бодро проорал Женька.

— Я! — подделываясь под него, заорал я.

— Вы мудак!

— Есть!

Я сел на раскладушку, бросил грязное полотенце на подоконник и снова замычал:

— Евгений, воды…

Женька мгновенно кинулся в туалет. Заглянул Шурик Антипов, опер из соседнего кабинета, с которым, откровенно говоря, я несколько не в ладах. Какой-то он холёный, как собака с выставки. Его Мухомор выдрессировал. Шурик, апорт, Шурик, стойку, Шурик, голос…

— Что это с тобой?

— Оса укусила.

— Да ладно заливать.

Я не ответил.

— Слышь, Кирюха. Мне шеф хочет твои дела подсунуть. Ты бы это, сам не мог как-нибудь их списать? А то у меня завал.

У Шурика всё время завал. Он завальный парень. Завалит и стоит над душой.

— Ладно, — махнул рукой я.

Шурик моментально сгинул. Женька принес кружку с водой. Я прополоскал рот, сплюнул в угол и поднялся.

— Ну как, получше?

— Нормально. Спасибо, друг.

Нормально, нормально, а до щеки не дотронуться. Придётся пару дней не бриться и одной кашей питаться. Надо Вике позвонить, пусть купит что-нибудь из жидких кормов.

Шеф появился как всегда неожиданно.

— Ты где утром был?

— Да вот тут такое дело…

— По ножевому «робот» можно сделать?

— Вряд ли, Стёпа примет не помнит.

— Всё равно сделай. Сейчас эксперты в больницу ездят. Закажи.

Шеф вышел.

Я, конечно, закажу, был бы толк. Наши фотороботы как желуди — все на одно лицо, попробуй, по такому опознай кого.

Я сел за стол, достал материал по ножевому ранению, нашёл домашний телефон Стёпы и набрал номер. Стёпа жил в одной квартире с матерью и отцом. Вот с кем-нибудь из них я и хотел переговорить.

Мать оказалась дома.

— Слушаю.

— Моя фамилия Ларин. Это из милиции. По поводу Стёпы.

— Да, да, я слушаю.

— Вы виделись с ним в больнице?

— Да, сегодня была.

— Вы, пожалуйста, не удивляйтесь моим вопросам — дело такое. Он вам случайно её сказал, кто его порезал. Знаете, часто бывает, что милиции правду боятся сказать, а родным говорят.

— Да, понимаю… Он, вообще-то, скрытный парень, мы с отцом не очень-то с ним общаемся в последнее время. Нет, не говорил. Я его просила, если что знаешь, Стёпушка, скажи следствию-то. Сволочей этих поймать надо. Ты ж инвалидом остался. А он — ладно, ладно. Я толком-то и сама не знаю, что там в ларьке случилось.

— Понятненько. Ещё вопросик. Накануне он никуда из дома не звонил? Может стрелочку забивал?

— Да он часто звонит. А тогда… Да, кажется, звонил. Я не знаю кому, но время назначал. Три часа. Я с кухни слышала. Ещё удивилась. Он же в три в ларьке сидит. Но я не переспрашивала. И так у нас сейчас отношения натянутые, я в его дела даже и не лезу.

— Тургенев? «Отцы и дети»?

— Да, наверно.

— Хорошо, извините за беспокойство. Если я что-нибудь узнаю, то перезвоню.

Я повесил трубку. Кругом Тургенев. Переходный возраст, справимся сами. И не учите нас жить, товарищи предки. Мы уже большие, грамотные. А попадутся на чём-нибудь — ой, мамочки-папочки, выручайте, мы же ваши, кровные…

Когда я бываю в нашем ИВС, то постоянно вижу у входа женщин. В основном, матерей задержанных преступников. Они часами дежурят возле дверей ради того, чтобы хоть на мгновение увидеть свое чадо, которое привезут из тюрьмы в ИВС для каких-нибудь следственных действий. На дистанции в полметра, от машины до входа, единственное, что можно успеть, — так это крикнуть: «Сынок!» и махнуть рукой. Я, конечно, понимаю этих женщин. Дети есть дети, какими бы они ни были. Только не знаю, понимают ли это сами дети…

Но я заболтался. Пора в бой. На контакт. Займемся сращиванием правоохранительных органов с уголовно-преступным элементом. Это сейчас очень модно и актуально. Вперед.

«Только здесь вы сможете полностью реализовать свои возможности! Компания „Альянс“», — гласил рассматриваемый мною рекламный плакат. Всё бы ничего, но висел плакат на стене общественного туалета, поэтому возникала неясность, где именно возможно реализовать свои возможности — в туалете или в «Альянсе». А туалет располагался рядом с рынком, прямо за оградой. Тут же, за оградой, валялись ящики, на которых восседали я и коза-ностра Снегирёв.

Музыкальный фон для нашей беседы создавала Алёна Апина, одна моя хорошая знакомая. Шучу. Бодрые гимны про Лёху и «девок, у которых было» доносились из рыночной шашлычной. Сращивание с бандитскими структурами проходило с трудом и куда медленнее, чем я бы хотел.

— Паша, я же не прошу тебя нелегально переправить машину автоматов через Ирако-Иранскую границу. Для тебя и твоих головорезов мою просьбу выполнить раз плюнуть. А мне неделю возиться придётся, и всё равно так ничего и не узнаю.