Николай Свечин - По остывшим следам

– Всеволод Всеволодович, – вскочил поручик, – вы еще не читали рапорт караула. Там сказано, что сегодня в семь часов утра во время обхода внешнего периметра пикет под командованием унтер-офицера Харитонова обнаружил электропровод.

– Где?

– Он шел со стороны железнодорожного полотна в сторону пятого и шестого бараков окружного артиллерийского склада. Раньше никаких проводов там не было.

Лукницкий поднялся, все остальные последовали его примеру.

– Господа! Лыков прав, писать письма уже поздно. Делаем все сами. Слушайте мой приказ. Первое: капитан Шарпантье собирает свою команду и следует к указанным складам. Прежде всего надо снять и увести часовых…

– Они не подчинятся, – возразил капитан.

– Я иду с вами и лично прикажу караулу уйти в безопасное место. Генерала они послушают. Когда люди покинут опасную зону, вы окружаете ее и обеспечиваете охрану. Далее. Поручик Самоквасов и штабс-капитан Мешевич идут в пятый и шестой бараки и разминируют их.

– Слушаюсь, – ответил поручик, не моргнув глазом.

– А что делаем мы с коллежским секретарем Азвестопуло? – задал вопрос Лыков.

– Сидите здесь и ждете нас, – отрезал Лукницкий. – Вы свое дело сделали, теперь наша очередь. Или вы с вашим помощником обладаете саперными навыками?

– Нет, не обладаем.

– Чего тогда лезете, время отнимаете? – осерчал генерал.

– Мы обязаны присутствовать при этом, Всеволод Всеволодович. По службе. Будем стоять в сторонке, в оцеплении, с людьми Льва Анемподистовича.

Командир завода задумался, потом кивнул:

– Разрешаю. Внутрь не соваться, наблюдать с безопасного расстояния.

– Есть не соваться! – по-молодецки ответил коллежский советник.

Начались быстрые сборы. Команда Шарпантье состояла из тридцати человек, вооруженных винтовками Мосина. Они расселись по телегам и двинулись к складам. Впереди в ландолете ехали Лукницкий с офицерами. Сыщики в пролетке замыкали колонну. На козлах у них сидел отставной ефрейтор Акбашев. Вдруг, когда все уже выбрались за сосновые заграждения, у ефрейтора захромала лошадь.

– Вот язва! – взревел тот и полез с козел. – Извиняйте, господа, сейчас разберуся. Не иначе, камень попал.

Колонна удалялась.

– Нагоним, Лексей Николаич, – успокоил сыщика кучер, задирая кобыле ногу. – Эх, мать!..

– Что такое, Михей Власович? – заволновался Лыков.

– Копыто треснуло… – растерянно сообщил Акбашев. – Приехали…

Коллежский советник чертыхнулся. Как быть? Лукницкий со своими людьми были уже далеко. Заставлять их возвращаться нельзя – счет, возможно, идет на минуты. Вдруг сзади появился человек в мундире полицейского надзирателя. Он косо поглядел на незнакомых ему людей, подошел к кучеру:

– Михей, это кто с тобой?

Тот объяснил. Человек подтянулся, шагнул к сыщикам и доложил:

– Ваше высокоблагородие! Полицейский надзиратель Пороховых слобод коллежский регистратор Савинский. Мне о вас покойный Никита Никитич рассказывал. Какие будут распоряжения?

– Пока никаких, – ответил Лыков, унимая раздражение. – Разве что, может быть, вы достанете нам новый экипаж…

– Через час будет здесь!

– Через час будет уже поздно. Ладно, мы пойдем пешком. Сопровождайте нас на всякий случай.

– Слушаюсь.

Полицейские пошли втроем, обещав Акбашеву прислать подмогу. Территория, занимаемая складами, была обширна. Слева из земли высовывались капониры, а справа тянулись длинные бревенчатые корпуса.

– Господин Савинский, – обратился к надзирателю Лыков. – Капониры явно заводские, с порохом. Так?

– Да, они вынесены в чистое поле для безопасности. В восемьдесят четвертом году был взрыв, погибло двенадцать человек. Вот тогда и убрали погреба с завода.

– А склады чьи, военных?

– Так точно. Эти два, самые большие – с артиллерийскими снарядами. Их там тыщи тыщ… А вдалеке, куда генерал едут, патронные склады и оружейные.

Лыков и Азвестопуло поглядели друг на друга.

– Сообразил?

– Само собой, Алексей Николаевич. Не туда мы генерала послали.

Коллежский советник за рукав развернул надзирателя лицом к артиллерийским складам:

– А почему я там часовых не вижу?

– Должны быть. Тут парный пост, я их каждый день наблюдаю.

– А сейчас? Где они, черти?

Савинский опешил:

– Ваше высокоблагородие, что же это такое? По уставу не положено. Там же тыщи тыщ! Не дай Бог на воздух взлетит – не только от Пороховых, от всей Казани ничего не останется. Ведь снаряды подорвут и погреба! А в них пороха не счесть…