Василий Добрынин - Что такое ППС? (Хроника смутного времени)

— Конечно, так! Я взял. Да за нее не стыдно. Перед кем? Державой? Вами, с вашими законами? А почему? А кто заставил? Кто карты в руки дал? Да если б не Держава, и не Вы? Не лично Вы, конечно, — не забрали у меня мое, — я разве б унижался здесь публично? Думал бы дать взятку? Взял бы, наконец, я сам? Конечно, нет! Да можно промолчать, но вывод потрясает: взяткодатель — вся страна! А взяточник — Держава.

— Вот это, я так понимаю — «Б»?

— Полнейшее, товарищ капитан!

Птицей, на мгновение, взлетела, и упала, хлопнув по столу, ладонь. Лемешко сказал все.

Потемкин глянул на часы.

— Да, — спохватился дерзкий собеседник, — а спросить я вот о чем хотел. Вы сами-то понимаете, — зачем Вы здесь? Кому служите? Народу? То есть, если я народ, — то это мне? Вот им? — Лемешко жестом указав на трассу, откровенно усмехнулся, — Нет ощущения, товарищ капитан, что боретесь с народом?

Вопрос хороший, задал гражданин Лемешко.

— Ваш сарказм повторю: «с Вами, с законами вашими …»! А они не мои, — законы! Скорее — Ваши. Я им служу — обязан. Власть же законодательную избирал народ! Правительство народ имеет то, которого достоин!

— Гм, — хмыкнул Лемешко: «Я вскрытие сделал детальное, по полочкам все разложил, удивить человека хотел, а он одной фразой утер мне нос!». Забавно было при том, что фраза ведь общеизвестна…

— Спасибо, что ж. Всего хорошего! — сказал он.

— Вам того же.

Уходя, обернулся Лемешко:

— Вы все понимаете, — сказал он, — а, может быть, в милиции получше применение найдется? Справедливей? Лично Вам? Товарищ капитан…

Чувство свободы и легкой опустошенности, одновременно вдыхает тот, кто сказал все. Лемешко шагал, улыбаясь от солнца, которое всех, кто под ним, заставляет щуриться от избытка света.

«Белое солнце пустыни!» — подумал Потемкин. Но Лемешко был уже далеко, не услышал мысли, и не завершил ее: «За Державу обидно!»

В машине, запертой на солнцепеке, от зноя попадали мухи…

Мотор задрожал, выводя «Жигули» к полосе разгона. Свежий воздух, бескрайний и чистый, накатит упруго и шумно, наполнит салон. И ударит волной возбужденного встречного ветра, в лицо.

«Я-то душу отвел, — делал вывод Лемешко, — а вот капитану — хуже. Ему, без отдушины, и задохнуться можно!»

Чувствовал, покидая границу, Лемешко, что слова его — не пустые слова для ушей капитана, а — как сорняки. Не затрутся они — не раз о себе напомнят.

Граница ломала нервы и даже судьбы. И процесс был в разгаре. Все будет еще! Еще все впереди…

У начальника ССПМ*, (*Стационарный специализированный пост милиции. Предок современной таможни) затарабанил телефон:

— Майор Цимбал?

— Да. Добрый день, это я.

— Ничего себе, добрый! А кто там у Вас Потемкин?

— ОУР

— Понятнее!

— Оперуполномоченный уголовного розыска.

— Розыска? А зачем Вам такие?

— Две должности оперативников — ЗЭПП* (*Защита экономики от преступных посягательств) и ОУР — по штату.

— С ума сойти! ГАИ, ЗЭПП, ППС — понятно. Ну, а сыщик, — зачем?

— Не ко мне вопрос…

— Да-а, — не к тебе… А ты, скажи, сам доволен своим ОУР?

— Вполне.

— Вот как? Ну-ну…

Цымбал, трубку положив, стал ждать. Такой звонок не ходит в одиночку. Не ошибся:

***

— Ну, что, был звонок?

— Да, зуммер прогудел.

— Давай без шуток Будь на месте. К тебе подъедет Давидович, — толком объясни ему все по триаде: ЯМЗ* (* Ярославский моторостроительный) — Золотоноша — Кременчуг. Договорились?

— Да.

— Привет! — приехал Давидович, — Я пришел сказать, что время — перерыв. Пора обедать, пан майор!

И показал часы.

— Согласен. Что ж, — в кафе?

— Лучше, в кафе!

Обедали без посторонних.

— Шеф звонил? — заговорил о деле Давидович.

— Да. Только знать бы, чей запрос…

— Так полагаю, — Альфреда.

— Жаль, очень жаль.

— У Меркюри по документам все в порядке, так?

— Да, так. Лицензия в порядке. Есть.

— А что же сорок тонн изъято? Что — ошибка?

— Нет. Фирма Меркюри Глоб Юкрейн, выручает КрАЗ, — это так. Поставляет дизели из-за границы, от ЯМЗ — Россия. Оплата — бартер. КрАЗ дает сахар, а Меркюри, с лицензией на бартер, через нас, вывозит сахар в Ярославль. Довольны все. КрАЗ получил моторы; россияне — сахар; а Меркюри — с умом распоряжается лицензией на вывоз.

— Из-за чего сыр-бор?

— Вернулся опер. Ездил он на КрАЗ, на сахарный завод. Нарисовалось все не так. КрАЗ. получил четыре дизеля. Четыре и просил.