Джон Кризи - Инспектор Уэст сожалеет

Естественно, что среди этого хаоса Роджер не сразу обратил внимание на стоявшего в дверях человека. Ему только бросилась в глаза его чудовищная толщина.

— Мисс Грйзельда Фейн здесь? — заревел незнакомец.

Ребенок заплакал громче. Дженет была уже наверху. Марк заторопился на кухню, но дверь была заперта.

— Да она…

Он замолчал, потому что в бледном лунном свете увидел, что Гризельда бежит по дорожке из заднего сада в палисадник.

Толстяк услышал ее шаги и оглянулся. За ним стоял второй человек, который, заметив Марка, пустился наутек. На дороге ждала машина, и толстяк направился к ней.

Догнав его, Роджер сказал:

— Кто бы вы ни были, я…

— Вы запугивали ее! — заорал толстяк. — Я вас проучу! Вы на всю жизнь запомните тот день, когда вселили ужас в ее бедное сердечко!

Он повернулся к Роджеру и без дальнейших объяснений нанес ему такой удар в лицо, что тот не удержался на ногах.

Мотор машины заработал. Толстяк, добежав до нее, плюхнулся на заднее сиденье, и машина сорвалась с места еще до того, как Марк успел подбежать к воротам, а Роджер оправиться от удара. Шаги неизвестного и девушки гулко раздавались на пустынной улице.

— Все в порядке, — рассмеялся Марк.

Роджеру было ясно, что дальнейшее преследование бесполезно. Вдали мелькнули красные огоньки, и машина исчезла. Гризельда со вторым незнакомцем скрылась за углом. Может быть, удастся перехватить их, пробежав проходным двором?

Сказано — сделано. Увы, улица была пуста.

На следующее утро Роджер явился в Скотленд-Ярд чуть позже девяти. Эдди Дейли уже корпел за своим столом, а двое других коллег читали утренние газеты.

Один из них поднял глаза и, подмигивая, сообщил, что «красавчик» опять угодил в прессу.

Роджер уже просмотрел газеты, в которых на центральном листе были помещены сообщения об убийстве сына Келема.

— Красавчик, тебе долго придется возиться с этим делом. П.К. уже трижды справлялся о тебе. И в последний раз мне показалось, что он готов оторвать тебе голову, провалиться мне на этом месте!

Роджер рассмеялся.

— Послушайте, Уэст, — сказал Чартуорд, — вы окончательно распустились. Уже почти десять, — сердито добавил он. — Скажите, вы просмотрели досье Келема и Блэра?

— Я дал указание начать проверку сегодня утром, — ответил Роджер. — А пока я могу сообщить вам время, когда было совершено убийство. Оно совершено между пятью и пятью двадцатью…

— Каким образом вам удалось узнать это?

— Мне сообщила это мисс Гризельда Фейн, — и Уэст пустился в объяснения, не сказав, однако, когда он виделся с ней.

Чартуорд посматривал на него из-под густых бровей, но не прерывал.

— Хм, да. Когда произошел этот инцидент с девушкой? — спросил он, после того как Роджер умолк.

— Между часом и двумя утра.

— Какого дьявола вы не доложили об этом мне сразу же? Что вы еще припрятали напоследок?

— Я больше ничего не припрятал, а вы, сэр?

— Должен предупредить вас, чтобы вы не относили на мой счет все те соображения, с которыми я сейчас познакомлю вас: некоторые члены Кабинета министров всерьез обеспокоены ростом влияния Келема. Оно действительно весьма значительно. Мы должны выяснить причины этого, но зацепиться пока не за что. Убийство сына Келема дает нам шанс официального доступа к его бумагам, поэтому-то я и поручаю вам вести расследование.

Выходя из кабинета начальника, Роджер откровенно признался себе, что он предпочел бы менее деликатное дело.

— Эдди, а тебе не кажется, что эти письма напечатаны на той же самой машинке?

— Да. На портативке марки «Ройал». По-видимому, ей редко пользуются. Шрифт почти новый, только буква «с» чуть пониже остальных, а у «т» нет нижней черточки.

Узнав, что донесения еще не поступали, Роджер распорядился, чтобы составили списки всех ранее задержанных аферистов, имеющих пишущие машинки «Ройал». Затем он решил наведаться в общежитие, где жила Гризельда.

Возле общежития — ничем не примечательного здания на Букин-гем Палас-Лейн, выделявшегося среди других домов только соответствующей вывеской, — стоял дежурный из Скотленд-Ярда. Никаких новых сведений у него пока не было.

Роджер позвонил. Худенькая горничная открыла дверь, и через несколько минут он уже беседовал с внушительного вида матроной в пенсне, с прической «кукиш», которая вряд ли кого могла украсить. Но зато никто не усомнился бы в ее деловитости, а ее маленький чистенький кабинет в полном смысле слова был «рабочим».