Линда Фэйрстайн: Мертвечина

— Сегодня полная луна, мисс Купер. На вашем месте я бы держался подальше от Чэпмена.

Я подняла в ответ большой палец, сообщила Майку, что встречаемся в ресторане на 64-й улице, и забралась на переднее сиденье в машину Мерсера, припаркованную на Хоган-плейс.

— Мерсер, пока мы не уехали, покажешь фотографии?

Он кивнул, открыл багажник и протянул мне четыре пачки с фотографиями малыша, который родился у них с Вики весной. Пока мы выруливали с тротуара, я включила освещение в салоне и посмотрела снимки.

— Поразительно, как они меняются всего за месяц. Он уже такой большой.

Мерсеру Уоллесу было сорок два, на шесть лет больше, чем нам с Майком. Он — один из немногих афроамериканцев, которому удалось дослужиться до старшего звания в детективном отделе Нью-Йоркской полиции. Его мать умерла, когда он был еще ребенком, и с тех пор он жил со своим отцом в рабочем квартале Куинса, где Уоллес-старший работал механиком в «Дельта Эйрлайнс».

Несколько лет назад его второй брак с молодой и талантливой сотрудницей детективного отдела Вики Итон, которую он обожал и боготворил, закончился тем, что она от него ушла. Но когда Мерсера ранили в перестрелке при расследовании убийства, она вернулась его выхаживать. В конце концов наш скромный обаятельный друг обрел заслуженное счастье. Повторный брак и рождение Логана Уоллеса ознаменовали создание новой семьи, грозившей разрушить наш тройственный союз, который Майк, Мерсер и я считали чем-то вроде современного городского варианта трех мушкетеров.

Прислонившись головой к стеклу, я слушала, как Мерсер рассказывает о своей новой жизни, и рассеянно смотрела, как мелькают над нами огни Ист-Ривер-драйв. Бессонные ночи для нас — привычное дело. Но детские бутылочки, кормление, питательные смеси, памперсы и волшебное чувство маленькой растущей жизни, за которую Мерсер и Вики несли полную ответственность, придавали им новое значение и смысл.

— Наверно, ты умираешь от скуки, Алекс.

— Вовсе нет. Мне нравится, как ты о нем рассказываешь. Учти, я намерена стать его любимой тетушкой, баловать и портить его, как только смогу, — ответила я. — Но если ты начнешь заниматься пропагандой наподобие Майка, я поступлю с тобой, как с теми торговцами, которые звонят мне во время обеденного перерыва.

Я слушала, как он рассказывает о радостях отцовства, но мои мысли блуждали в других местах. Было время, когда я почти согласилась официально оформить отношения с Джейком, с которым мы прожили вместе прошлую зиму. Когда я решила не делать этот шаг, то нисколько не сожалела, что тем самым отказываюсь от брака и рождения ребенка.

Я не раз хотела разобраться, почему мне так нравится жить одной, несмотря на то, что детство и юность прошли в дружной и любящей семье. Мод, моя мама, встретила отца в медицинском колледже, где училась на медсестру. Она могла стать прекрасным дипломированным специалистом, у нее были замечательные способности, но она бросила карьеру ради того, что считала главным в жизни, — брака и семьи. В доме, где росла я и два моих старших брата, на первом месте всегда стояла семья: родители, дедушки, бабушки, кузены, кузины. Порой мне казалось, что чувство независимости, которое все вокруг упорно старались во мне воспитать, с годами пустило крепкие корни и привело к тому, что теперь мне очень хорошо в одиночестве.

— Как дела у твоих стариков? — спросил Мерсер.

— Все нормально. Они поехали на Запад проведать моего брата и его детей.

Мой отец, Бенджамин, недавно оставил кардиологическую практику. Простое пластиковое устройство, которое они с партнером изобрели тридцать лет назад, сейчас применяется в операциях на сердце практически в каждой клинике страны. Клапан Купера — Хоффмана обеспечил мне безбедную жизнь, прекрасное образование — степень по английской литературе в Уэллесли и диплом доктора юридических наук в университете Вирджинии, а также средства на содержание квартиры в Верхнем Ист-Сайде и моего любимого домика на Мартас-Виньярд.

Преданность и самоотверженность, которые отец проявил на медицинском поприще, заставили меня искать что-нибудь равноценное в области юриспруденции, когда больше двенадцати лет назад я закончила университет и поступила на службу в окружную прокуратуру. Я собиралась проработать здесь пять-шесть лет, а потом заняться частной практикой. Но, пока я поднималась по служебной лестнице, как и все молодые сотрудники прокуратуры, меня захватила и увлекла работа отдела по расследованию сексуальных преступлений. Непрерывный поток сложнейших проблем: правовых, следственных, научных, эмоциональных — настолько завладел моим воображением, что я решила стать профессионалом в этой совершенно новой области юриспруденции, возникшей всего поколение назад.