Николай Леонов: Бросок кобры

Гуров после реконструкции в цирке на Цветном ни разу не был, разглядывал новое помещение с удивлением, даже восторгом, забыв на мгновение о грозящей опасности. Сопровождавший оперативников начальник охраны разговаривал с Крячко как со старым знакомым, поглядывая на молчаливого спутника с некоторой опаской, угадывал в нем начальника.

В вестибюле творилось невообразимое, ребята со взрослыми толпились у раздевалок, особо шустрые прямо в верхней одежде торопились к двум медвежатам, которые, сидя на скамейках, приглашали гостей сфотографироваться на память. Сыщик прекрасно понимал, что Кобре на представлении делать нечего, тем не менее просматривал людской водоворот, выискивая мужчин выше среднего роста и подходящего возраста.

– Господин полковник, – официальным тоном произнес Крячко, – обойдем арену по служебному коридору?

Гуров ничего не ответил, пошел следом за начальником охраны и Станиславом. Вдоль стен стояли многочисленные ящики, на многих висели замки, для специалиста подобные запоры были сродни оконному шпингалету.

– Ваши товарищи ушли только утром, – пояснял охранник, чувствовалось, что молчание Гурова тяготит человека.

Сыщик похлопал его по плечу и сказал:

– Не обращайте на меня внимания, голова раскалывается, видимо, грипп подхватил.

– Эпидемия, чуть не каждый второй болеет, – охотно поддержал разговор охранник. – Я уж забыл, когда у меня выходной был.

– Людей не хватает? – Гуров оглядывал ящики, огромные коробки о вещами циркового бродячего народа. – Цирковые похожи на цыган, в любой момент снялись с места, подхватили скарб, двинули на новое место.

– Верно, нашим артистам не позавидуешь, – согласился охранник, взглянул на Гурова с симпатией. – Цирковой, даже с мировым именем, вечный гастролер.

– Одни уехали, другие приехали, случается, артист уехать не успел, новые уже прибыли.

Крячко понимал, что Гуров начал прорабатывать новую версию проникновения Кобры в цирк.

– Случается, любая программа порой частично изменяется.

– Служба охраны постоянна?

– В основном. Однако на летний сезон большинство увольняется, ведь зарплата на лето падает.

– Народ, наверное, пьющий? – безразлично спросил Гуров.

– У меня в основном отставники, они уже свое выпили, – поспешно ответил начальник охраны.

– Днями к вам устроился мужчина лет сорока, какой же он отставник?

– Мужчина серьезный, но он еще и на работу не вышел. Должен в понедельник заступить.

– Вы ему и пропуск выдали?

– Временный, мужик мне понравился, обстоятельный, однако приглядеться необходимо...

– Ясное дело, – перебил Гуров. – Охрана на ночь остается, у вас много дорогих вещей. – Он потерял к разговору интерес, вышел через задние двери во двор, взглянул на машины.

– Тачки наших ребят. Кто на гастролях в Японии был – иномарки купили. На спектакли приезжают, здесь паркуются, сейчас на улице машину не оставишь. Гуров кивнул и ушел внутрь здания.

– Начальник у вас с понятием, – сказал охранник, обращаясь к Крячко.

– Он в цирке работал, – пояснил Станислав и пошел догонять друга.

– Вход со двора – самое уязвимое место, – сказал Гуров. – Завтра с утра выставишь у ворот двоих, самых толковых оперов.

– Почему завтра? – рассердился Крячко. – Что ты уперся в завтрашний день? До семнадцатого еще восемь дней.

– Шестнадцатого поздно, скандал не успеет набрать обороты. Из-за ночной проверки сегодня он опоздал. До дня выборов завтра последние спектакли для детей.

Начальник охраны провел сыщиков в ложу дирекции, и они начали смотреть представление, которое называлось “Лед и пламень”. На программе были изображены изящные гимнасты, рыжеволосая красавица на белом коне и любимец зрителей Юрий Никулин с детской обаятельной улыбкой и в своей знаменитой шляпке-канотье. В первом отделении Гуров насчитал одиннадцать номеров, во втором – четырнадцать, сколько артистов занято в представлении, понять было невозможно.

Арену покрывал тонкий слой льда, возможно, это был и не лед, какое-то иное скользкое покрытие. Занятый мыслями только о террористе, Гуров данным вопросом не интересовался.

Круглая чаша цирка была переполнена, она вмещала две тысячи человек, это сыщик знал. Две с лишним тысячи жизней. Он смотрел на скользящих по арене красавиц и не видел девушек на коньках, ему мерещился кошмар возможного взрыва. Если даже потолок не обрушится и взрыв не сровняет цирк с землей, оставшиеся в живых передавят друг друга.