Николай Леонов - Наркомафия

Гуров ночевал не дома, – чем черт не шутит, пока бог спит, – приехал на работу позже обычного и не в параде, даже небритый, здороваясь с Еленой, в ответ на ее недоуменный взгляд подмигнул, постучал пальцами по часам, сказал:

– Все на контроле, – и прошел в кабинет, где уже кофейничал Крячко.

– Какой-то ты не такой, – сказал он, глянув на друга. – Словно бывший в употреблении.

– Станислав, ты работаешь в солидной организации, пора забывать уголовные шуточки, покрываться хотя бы тонким слоем цивилизации. – Гуров обошел стол, опустился в кресло, крутанулся.

– Я покрываюсь, а она, твоя цивилизация, ко мне не пристает, отколупливается, – ответил Крячко и без всякого перехода продолжал: – Я не говорю, платят тут, как мне и не снилось, однако отсутствие премиальных обескураживает, стимула не вижу.

– Ты все премиальные, работая в розыске, на сто лет вперед получил, – поддерживая пустую болтовню, заметил Гуров.

Они оба любили немного потрепаться, как бы разминаясь перед началом серьезных разговоров.

– Ты запрещаешь слова употреблять, а то бы я сказал... А какие премиальные в МУРе были? Мечта! Троих разбойников задержал, четвертого – тебе.

– Умолкни, – Гуров снял трубку, набрал номер Орлова, услышав знакомое бурчание, быстро заговорил: – Здравия желаю, господин генерал! Надеюсь, я не ворвался на совещание?

– Надейся, – ответил Орлов довольным тоном.

– Ваше хорошее настроение – залог нашего успеха, господин генерал. У меня тут вчера объявился один человечек, неплохо бы его допросить.

– Молодой человек, если каждый начнет беспокоить начальника главка по поводу допроса человечков, я сойду с ума, – Орлов после длинной фразы тяжело вздохнул. – Фамилия.

– Гуров.

– Не твоя, нахал! Фамилия человечка!

– Загранян Георгий Ованесович, – продиктовал Гуров, зная, что Орлов записывает.

– Который работает в вашей шарашке в мастерских? Его допрашивали и оперативники, и следователь.

– А если еще разок? И не опера, не холодная прокуратура, а вы, господин генерал, лично?

– Глупости, прекрасно знаешь, что я не допрашиваю.

– Знаю, – Гуров кивнул. – Тогда пригласите и побеседуйте.

– Делать мне нечего! Приглашу! Услышав отбой, Гуров положил трубку.

– Чего, тебе шлея под хвост попала? – удивился Крячко.

– Станислав, просьба, свози меня домой, ужасно хочется прокатиться на “мерседесе”. Я тебе дорогой расскажу, какая шлея куда попала. А ты мне поведаешь, какого ты золотого свидетеля разыскал.

– Какого свидетеля? – начал было удивляться Крячко, увидев, что Гуров уже натягивает плащ, взял свою куртку, пошел следом.

– Того свидетеля, который натолкнул тебя на рваческие помыслы о премиальных.

Они вышли на улицу, привычно огляделись.

– Лучше иметь кровавую мозоль и геморрой одновременно, чем одного друга – гения! – Крячко открыл машину. – Вы как большой начальник предпочитаете сидеть сзади?

– Обязательно, – Гуров устроился на заднем сиденье. – Так какой у тебя свидетель?

Крячко повернулся, беспечно сказал:

– Я нашел человека, который видел, как некто вошел в квартиру юриста Байкова около семнадцати часов, то есть непосредственно перед убийством.

– И ты молчишь о главном, несешь ахинею о премиальных? – возмутился Гуров.

– Беру пример с тебя, – Крячко изо всех сил старался казаться равнодушным и спокойным. – Ты же рассказываешь о том, что расстреливали из автомата, с таким видом, словно...

– Ну, извини! – перебил Гуров. – Не томи, я прав или нет?

– Ладно уж, скажу, – смилостивился Крячко. – Ты абсолютно прав. Мария Ивановна видела, как он вошел.

– Значит, докажем, – Гуров откинулся на сиденье, после паузы спросил: – А что на вокзале?

– О вокзале ты лучше молчи. Молчи, и я не трону тебя.

– Хорошо, я молчу, а ты продолжаешь работать. Поехали ко мне, надо побриться, переодеться, намарафетиться.

Крячко тронул машину, насупился. Гуров потрепал его по плечу.

– Смешной ты, Станислав, сил нет. Неужели я не понимаю, что лишь профессионал высшего класса способен получить показания от человека, который уже и оперативникам, и следователю прокуратуры заявил, что ничего не слышал и не видел.

– Ну и похвалил бы, язык не отсохнет.

– Похвала, Станислав, это всегда сверху вниз, а мы с тобой равные партнеры и цену себе отлично знаем. Ты большой молодец, только не расслабляйся. Слыхал, на олимпиаде люди за шаг до золотой медали падали?

– Мы не на олимпиаде, – философски ответил Крячко.