Николай Леонов - Наркомафия

– Новостей нет?

– Человек сто интересовались твоей персоной, – флегматично ответил Крячко. – Я отвечаю, что ты у зубного врача.

– Умница. Срочных дел нет?

– Срочных нет, бытовуха.

– Приезжай ко мне домой, я буду минут через тридцать.

Крячко сидел на кухне в своем любимом плетеном кресле. Гуров лежал в кабинете на коротковатой софе, положив ноги на стул. Крячко якобы читал газеты, Гуров прикидывался дремлющим. Сыщики работали.

Гуров вернулся к своим рассуждениям, которые прервал пистолетный выстрел. Бухгалтер встретил на складе человека, которого, видимо, ранее знал и связывал с преступным миром. Перед выездом бухгалтер работал на компьютере. Увидел в тексте знакомую фамилию или подпись. По этому пути пойти можно, но крайне трудно. Неизвестно, какие именно материалы просматривал человек. Скорее всего, они касаются груза, прибывшего с последней партией из Вьетнама. Однако не факт... Человек? Естественно, у мафии должен быть человек на складе, ведь кто-то изымает наркотик из одного места и кладет его в другое. Но не постоянный работник склада, что очень опасно, опытный разработчик на такой риск не пойдет. Отставить данного человека в сторону и не потому, что его выявить невозможно, просто, скорее всего, он никуда меня не приведет. Он человек изолированный, с ограниченными функциями: здесь взял, туда положил.

Григорий Байков. Тут вообще темный лес, неразбериха и сплошные противоречия. Как утверждает сам Банков, – видимо, говорит правду – он примерно год назад отказался визировать малозначащий документ по бартерной сделке с Германией. Он предложил Юдину заменить в документе несколько слов, чтобы избежать двойного толкования и возможных штрафных санкций на случай, если возникнут споры и дело дойдет до арбитражного суда. На следующий день в машину юриста подсел неизвестный, посоветовал не возникать по мелочам и передал конверт с тысячью долларов. “Работай, как работаешь, – будешь получать такой конверт каждый месяц, начнешь дурака валять – башку оторвем”, – сказал незнакомец и исчез. Больше юрист посыльного не видел, конверты получал регулярно, находил их и на своем письменном столе, и в почтовом ящике. Как утверждает Байков, ничего противозаконного он не делал, никакого ущерба фирме не наносил, информацию о готовящихся сделках на сторону не передавал. Но когда убили бухгалтера, Байков испугался, решил переговорить с новым начальником службы безопасности и, как известно, передал ему записку. Через пятнадцать минут ему позвонили и предупредили, что если он не заткнется, то будет жалеть всю оставшуюся жизнь.

С одной стороны, кажется, все просто – парня готовили к вербовке, но ошиблись в выборе человека. Он оказался трусливым и психически неуравновешенным. Ну, ошиблись, деньги пропали – плюнь и отступись, он ничего не знает, пользы от него ноль, вреда тоже ноль. Нет, похищают дочь и пытаются заполучить парня. Зачем? Ответ напрашивается однозначный: некто, возможно, сам разработчик, предполагает, что юристу известно больше, чем он знает на самом деле, и хочет во что бы то ни стало, заткнуть ему рот. Байков раскололся сразу, и Гуров понял, что в мафии такую легенду не примут, пусть она и абсолютно правдива, и парня замучают на допросе. Гуров мог позволить убить предателя, но допустить, чтобы замучили человека никак не мог, поэтому и пошел на обострение. Теперь получается, что он, опытный сыщик, сам себя загнал в угол. Сегодня юрист мафии не нужен. Многоопытный Юрий Петрович проанализировал поступки сыщика Гурова и пришел к выводу, что сыщик никакой серьезной информацией не располагает. Но Гуров способен такую информацию добыть, потому его следует в кратчайший срок ликвидировать. Сегодня стреляли без серьезной подготовки, верно рассчитав, что такого быстрого нападения ожидать не будут. Он очень умен, этот Юрий Петрович. Именно он и нужен, его можно вычислить. Что бы ни говорил вчера Петр, наверняка уже копает, как он ни медленно запрягает, но очень быстро ездит.

Станислав Крячко держал газету вверх ногами и пытался прочесть отчет об очередных дебатах в Госдуме.

Станислав в отличие от Гурова, который частенько мог выпить демонстративно, выпивать на работе стеснялся и словно ребенок, таскающий бабушкино варенье, тихонечко прокрался к холодильнику, охломундил полстакана водки, теперь раскаивался, жалел себя и не любил своего лучшего друга и начальника.

“Левку, – про себя Крячко мог называть его как угодно, – попытаются убить, во что бы то ни стало. На той стороне сидит мужик с головой, он не захочет терпеть Гурова и рисковать. А этому всегда больше всех нужно: заварит кашу – друзья хватай ложки, давай расхлебывай”. Крячко отлично понимал, что не прав, но злость не убывала. Он заглянул в кабинет, посмотрел на умиротворенное лицо Гурова, вернулся на кухню и громко объявил: