Николай Леонов - Почерк палача

— Вы в зону надолго, а супруге с сыном жить. Так что прежде, чем отказываться, подумайте.

— Давай, мент, не тяни!

— Сергей Сергеевич, мы вроде уже выработали уважительный стиль разговора.

— Виноват, Лев Иванович. Виноват. Слушаю.

— Нормальная сделка. Вы мне отдаете Бориса Вагина, я устраиваю вашу супругу, Туполеву, на приличную работу, где ей будут платить деньги и не тащить на диван.

— Кого отдаю, фамилию не запомнил? — киллер приложил ладонь к уху.

— Взрослый человек, а кривляетесь. Стыдно. — Гуров демонстративно убрал протокол допроса в стол. — Я же сказал: устно. Если вы подозреваете, что разговор записывается, должны знать, что прокуратура у меня пленку не примет. Да и сказать-то вам следует лишь два слова: да, Вагин.

— Ловите, не могу понять на чем, но точно ловите. — Преступник сжал ладонями виски, лицо его исказилось. Он покачал головой и, наконец, выдавил: — Да, Борис Вагин. И моя тупость.

— Спасибо, Сергей Сергеевич. Я обещаю, что супруга ваша, Туполева, будет работать, ее никто не тронет. — Гуров нажал кнопку звонка, дверь неприятно скрипнула, вошел конвой.

— А свиданку? Свиданку с Груней устроите? — спросил Робер, оборачиваясь в дверях.

— Это к следователю, я лично возражать не стану, — ответил Гуров, поднялся, пробормотал: — Знать точно и догадываться — не одно и то же.

Оперативники разглядывали карту подземных коммуникаций в районе, где располагались техстанции Рощина и Полоза. На чертеже обозначались линии труб, шедших под землей. Что в конкретном месте находилось на земле, для розыскников оставалось тайной.

Орлов сопел, чесал затылок, был крайне недоволен.

— Без специалиста нам не разобраться. Лев Иванович, почему вы не приказали привести инженера? — спросил генерал.

Обращение Орлова к Гурову по имени-отчеству и на “вы” оперативники слышали впервые.

— Господин генерал-лейтенант, — ответил Гуров в том же тоне, — я не мог поехать сам, так как не желаю, чтобы члены банды узнали о направлении нашей работы.

— Пожалуйста, не хвастайся тем, что не дурак, — резко перебил Орлов. — Я говорил об инженере.

— Инженер не свидетель и не подозреваемый, он гражданин России, — сдержанно ответил Гуров. — Инженера нельзя привезти в министерство, человека можно лишь просить приехать. Я бы сам, возможно, и добился успеха, а ребятам человек, который, возможно, имеет к милиции претензии, мог спокойно отказать, сославшись на здоровье или занятость. В результате поползли бы слухи.

— Ты все выдумываешь, Лева. Ловко оправдываешься, на самом деле ты просто не сообразил, что одной карты подземных коммуникаций окажется недостаточно. — Орлов, как и в большинстве случаев, был абсолютно прав.

— Вы правы, Петр Николаевич, потому вы и начальник главка, а я лишь опер, — ответил Гуров.

— Я желаю видеть инженера, господа офицеры. Как вы выполните приказ, меня не интересует.

Когда генерал вышел из кабинета оперативника, Котов сказал:

— Я не стал выступать при Петре Николаевиче, но когда мы брали карту, я пригласил инженера, его зовут Семен Константинович, проехать с нами в министерство. Лев Иванович, инженер действительно ненавидит милицию. У него под левым глазом фингал, — возможно, было столкновение.

Гуров покачал головой, а Станислав даже присвистнул и заявил:

— Не было печали. Этот инженер для нас сегодня главный помощник, а его отметелили менты. Лев Иванович, придется ехать тебе.

Гуров осуждающе посмотрел на друга и ответил:

— Поедешь ты, наденешь форму. Я человека буду раздражать, есть у меня такое прекрасное качество. Ты мужик простой, свойский, умеешь быть убедительным, а тактику беседы я тебе сейчас нарисую.

Инженер подземных коммуникаций Ивашев Семен Константинович, которому только что исполнилось тридцать шесть лет, недавно купил свой первый автомобиль “Жигули” пятой модели. Он мечтал о машине давно, но бюджета семьи, состоящего из зарплат инженера и его супруги-учительницы, а также пенсии тещи, едва хватало на прожитье. В семье рос сын, десятилетний пацан, отличавшийся хорошим аппетитом и любовью к футболу, в который, как известно, играют ногами. Ботинки для сына занимали в графе расходов чуть ли не первую строчку. Но Ивашев начал копить деньги на автомобиль еще до рождения “футболиста”.

Опыт жизни родителей и свой собственный доказали Ивашеву, что верить родному правительству нельзя никогда. И как только у него появлялась возможность, инженер покупал доллары. Несколько лет он ходил под статьей, но затем вздохнул свободно. Отказывал он себе во всем, так сильно мечтал ездить на автомобиле. Правительство произвело известную реформу, большинство знакомых Ивашева стали нищими, а он оказался владельцем суммы, которой хватило бы на половину автомобиля. Теперь покупать валюту можно было свободно, зато на хлеб и ботинки уходили почти все заработки.