Николай Леонов - Почерк палача

— Все ты врешь, — ответил Нестеренко. В коридоре жэка толкался недобрый народ, все на что-то сердились, но оперативники вошли в комнату, где их ждали.

— Мы, конечно, не знаем, кто у нас в какой квартире без прописки живет, — быстро говорила немолодая женщина в больших очках. — Наши документы в полном порядке, принимаем людей лишь из паспортного стола, все по закону.

— Лидия Степановна, не надо нервничать, — сказал Котов, слышавший, как к женщине обратилась знакомая.

— Я совершенно спокойна! — заявила несколько воинственно чиновница, и оперативники невольно переглянулись. Им стало ясно, что с законностью здесь не все в порядке.

— Вы работаете сегодня до шести? — спросил Котов.

— Я могу задержаться, — с готовностью ответила женщина.

— Сейчас половина шестого, — вмешался Нестеренко. — Не стоит и книги доставать, мы придем завтра к десяти. Вам это удобно?

— Конечно, конечно, — женщина понизила голос, хотя рядом никого не было. — Вы слышали, двух парней из десятого дома вчера убили?

— Ужас, — ответил Котов. — Слава богу, мы не по таким делам.

— Замечу, черных сильно прибавилось. Безобразие! А ведь у нас и депутаты живут.

Отделавшись от назойливой чиновницы, оперативники пошли по аллейке чахлого скверика, миновали пенсионера с детской коляской, не обратив на него никакого внимания.

Зато Робер внимание даже очень обратил на двух мужчин, вышедших из дверей жэка.

Он не торопясь поднялся, покатил коляску и вскоре узнал, что поступила команда проверить всех “черных”, проживающих в микрорайоне, особо тех, что без прописки.

Узнав цель визита неизвестных, Робер замурлыкал песню и решил, что, вернувшись в хату, махнет призовой стакан.

Вскоре на столе Гурова лежал список мужчин, каждый из которых теоретически мог оказаться разыскиваемым. Таких людей набралось всего двенадцать человек.

Петр Николаевич Орлов просмотрел список и отложил на своем столе в сторону.

— Бумага остается у меня, заниматься кропотливой проверкой я вам запрещаю. Не исключена возможность, что преступник увидит Котова или Нестеренко в лицо, и это затруднит нам последующую работу.

Гуров с Крячко переглянулись, они ждали если не похвалы, то одобрения и заинтересованности генерала, а он был безразличен, даже ворчлив больше обычного.

Генерал, конечно, заметил удрученный вид своих друзей и подчиненных, отодвинул документы, которыми занимался до прихода оперативников, и сказал:

— Ладно уж, садитесь.

Гуров был так удивлен, что даже не пошел курить к окну, а занял стул рядом со Станиславом.

— Скажу прямо, я вашей работой по данному делу крайне недоволен. Будь на вашем месте кто-либо другой, я бы воспринял все как должное. Профессиональная, добросовестно выполненная работа, но вы поехали по наезженной колее. Так бы поступил любой опытный розыскник, у меня таких офицеров много. Но вы не любые, вы два элитарных, лучших сыщика управления. Результатов ждут не только в министерстве. А вы делаете, что положено, и не более. Такие светлые головы, а не понимаете, что работаете по шаблону, упорно лезете в тупик.

Гуров вытер платком пот со лба. Столь оскорбительных слов он не слышал от Петра много лет.

— А ты. Лева, вообще работаешь неприлично. Я имею в виду твою мерку, которую установил ты сам, тебя на такую высоту никто силком не тащил. А залез, так изволь соответствовать, а не соответствуешь, изволь выслушивать. Ты, Станислав, извини, на хорошем, но своем уровне к тебе претензий нет, работаешь, как умеешь. Я установленное в группе старшинство отменяю. Старший группы Гуров, решает данный вопрос генерал Орлов, и не смейте без моего разрешения меняться местами. Как говорится, дружба дружбой, а служба службой.

— Господин генерал-лейтенант, а можно выражаться конкретнее? — Голос у Гурова немного сел, но опер четко закончил фразу.

— Я говорю, как считаю нужным, называю тебя, между прочим, по имени. То, что сейчас происходит с тобой, хоть раз в жизни случается с каждым талантливым человеком. Ты уверовал в свою непогрешимость.

— Неправда, Петр, — чуть ли не крикнул Гуров.

— Неправда, — легко согласился Орлов. — Но мы твоих сомнений не знаем, ты замкнулся в себе, что плохо для тебя, для дела, да и нам не здорово. Ты хотел конкретнее, изволь.

Орлов расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, ослабил узел галстука. Станислав встал, вынул из шкафа валокордин, разбавил, дал генералу. Орлов выпил, откусил яблоко.