Николай Леонов - Почерк палача

— Доктор, я и у живых парней возраст определить не могу, у мертвых тем паче, — сказал Гуров. — Подскажите, сколько им лет?

— Вообще-то главный вопрос розыскника “когда”, а не “сколько лет”. — Врач заглянул покойникам в рот. — Они не так молоды, как выглядят. Приблизительно около двадцати пяти. — Он осмотрел кисти покойников. — Никакой драки, убиты примерно сутки назад.

— Надо пальцы снять, может, судимые, — сказал зам по розыску. — Иначе с установлением личности намучаешься.

— Не намучаешься, — сказал Гуров, представился и дал свою визитку. — Позвони, я сообщу данные убитых. А сейчас, капитан, прикажите своим патрульным осмотреть, как с этого места выехать на трассу, и где-то поблизости должен стоять серый брошенный “Москвич”, если его не угнали. Городской знак я могу узнать, но вы и так разберетесь. Убийца сидел сзади, попросил остановить, якобы по нужде, выстрелил, забрал все документы, выкинул трупы и сел за руль. Но ехать по Москве без документов на машину и водительских прав он не мог. Ему надо было добраться до линии городского транспорта, там он остановился, бросил машину и ушел. Из такого расклада и ищите “Москвич”, он недалеко. Машина необходима, она нам может сказать значительно больше, чем трупы. И не волнуйтесь, “висяка” у вас не будет, я убийцу разыщу.

— Господин полковник, так вы у нас дело забираете? — спросил повеселевший капитан.

— Ничего я пока у вас не забираю, капитан. Быстро выполняйте приказания, гоните “Москвич” к министерству, а если у охраны возникнут вопросы, покажите мою визитку. С производством дела решу, когда увижу “Москвич”. Действуйте, желаю удачи. Да, в “Москвич” садиться только в перчатках, нужны пальцы.

— Господин полковник, да где же я сейчас перчатки достану? — воскликнул зам по розыску.

— Укради, — флегматично ответил Гуров. В этот момент подошел Станислав, развел руками.

— Жители, конечно, имеются, но никто ничего не видел. Машины заезжают по ошибке, разворачиваются, уезжают. Конкретно никто ничего...

— А видел — не скажет, — перебил Гуров. — Давай назад, в контору. Необходимо быстренько разыскать убийцу. У нас не так уж мало на него имеется.

— Через связи покойников, — сказал Станислав, пробиваясь в сторону центра.

— Этих парней убил я. — Гуров наконец закурил, он в последнее время ограничивал себя, мучился.

— Лев Иванович, признавайся: Христа на Лысой горе к кресту, случаем, не ты приколотил? Извини, я тебе по-дружески, надоело. Какое дерьмо ни попадется, обязательно ты замазан. У тебя вроде болезни, самобичевания. Да, ты ушел от них нахально, через нейтралку. Но их никто за язык не тянул. Зачем они покаялись своему шефу? — удивился Станислав. — Но этого, пожалуй, маловато для такой расправы.

— Кто-то за ними послал “наружку”, которую и засек убийца, — сказал Гуров. — Как ты без разрешения попал к заместителю министра?

— Я не мальчик, не сую под нож пальчик, тем более уши, — ответил Станислав. — Петр Николаевич санкционировал.

— Все ты врешь, паршивец. Петр, конечно, знает, но ничего подобного не санкционировал. Ох, достукаешься ты, Станислав.

— Я был прав, извиняться не собираюсь. Извини.

— Ты не был прав, а теперь оказался, — сказал Гуров. — Значит, плохо сработали парни Паши Кулагина. Убийца живет с покойниками либо в одном доме, либо по соседству. А установку делали тяп-ляп, абы отписаться. Поехал бы Гриша Котов, там ни одна мышь хвостом не шевельнула бы.

— Гриша уникальный профессионал в подобных делах, — согласился Станислав. — Так у тебя самого такого второго нетушки. Так что ты на парней не греши, принимай жизнь, какая она есть, и думай, как работать дальше.

— Думай! — Гуров выругался. — Как изволите думать, когда ты непрестанно над ухом верещишь?

Оставшийся путь до дома сыщики молчали. Гуров корил себя за несдержанность, несправедливость к другу, который, рискуя налететь на неприятности, сделал доброе дело.

Станислав посторонними мыслями не мучился. Он решал, как наилучшим способом воспользоваться легким срывом друга. Можно сегодня же потребовать компенсацию в виде ужина на вражеской территории. Можно выждать, когда он в чем-то ошибется, куда от этого денется? Сам Станислав не станет тогда объясняться, а, скромно потупившись, скажет: мол, все люди живые и все ошибаются. Гуров тотчас поймет и заткнется.

Когда они въехали на стоянку перед министерством, то сразу увидели капитана и его зама по розыску, которые стояли около серого “Москвича”, а дежурный инспектор ГАИ постукивал жезлом по капоту машины и что-то сердито им выговаривал.