Николай Леонов - Почерк палача

— Хорошо, если Илья объявится, буду вокруг него на цыпочках ходить, — усмехнулся Гуров. — Только сдается мне, что они еще кого-нибудь убьют, из своих, я имею в виду.

— Если мы вышли в цвет, — задумчиво произнес Станислав.

— Не хрен хвастаться, никуда мы не выходили, нас вывел случай, — сказал Орлов. — Юрий Власов что-то знал, больше, пожалуй, догадывался, и его ликвидировали практически в собственном доме. Явились мы, причем вели себя неправильно. Сколько убийств в Москве за сутки? Значит, должен был прибыть ленивый, не опохмелившийся участковый, нужно было долго вызывать группу МУРа. Оперативники приехали бы недовольные, злые. А мы скопом. И прокуратура города, и старшие офицеры главка. Ты, Лева, взгляни на себя в зеркало. Может такой франт прилететь рано утром на окраину Москвы, лишь бы взглянуть на труп автомеханика? Продыха нет, пирожок сожрать некогда, а прилетели два полковника со старшим следователем не районной, а городской прокуратуры. Сработали, как... в кино лучше делают. Поймите, мальчики, у них около тридцати захоронений. Убийцы, вурдалаки, так нервы у них все одно имеются, они на каждый чих вздрагивают и спят только после литра выпитого. А мы им гвардию в нос, мол, все, допрыгались, мы теперь с этого места с пустыми руками не уйдем.

— Да не казнись ты так, Петр, — сказал Гуров. — Ведь они уверены, что у нас ничего нет.

— Они сейчас уверены только в том, что смертны. И им страшно, в том они тоже уверены. И мысли у них одни — как от проклятого места подальше оказаться.

Жизнь Вальки Сухотого от рождения складывалась совсем неплохо. Мать с отцом работали на одном заводе, отец — мастером, мать — нормировщицей, жили дружно. Батя, случалось, поддавал, так не без этого, иначе с людьми близости никакой, даже дружком не обзаведешься, и девки смеются. Он и поддавал, да меру знал, дома вел себя спокойно, а лишнее примет — сразу спать. Маманя у Вальки была шустрая и деловитая, когда спала, неизвестно, но обед всегда был готов, квартирка двухкомнатная от завода сверкала, мужики всегда в чистом. В общем, Сухотые жили по тем временам красиво и в достатке. Ни с того ни с сего батя заболел, мужик он был здоровый, врачей не уважал, держался за живот, постанывал, но терпел. Все думали, язва, травами лечили; когда вконец приперло, пошел к врачу. Рентген, срочно в палату, а через две недели его не стало. Рак. Мать была на восьмом месяце. Ее в деревню к бабке. Валентин в восемь лет стал главой семьи. Мать жалел, сестренку народившуюся любил до ужаса, как взрослый ходил с ней гулять, матери, как мог, помогал. Но на деньги, что были в доме, как ни крути, прожить хоть и было можно, но жрать хотелось всегда, даже но чью.

Жили они на Плющихе, мальца, который тут родился, конечно, все знали, и участковый тоже. Парни постарше стали Вальку привечать: то на “шухере” постоит, то в форточку слазает, малолетке ничего не сделают. Так он и начал потихоньку воровать, и все в дом тащит, матери — продуктов на обед, сеструхе — леденцов.

Классе в восьмом Валька от воровства отошел, помог ему в этом школьный физрук. В те годы в моду вошло карате, а дружбан-физрук отработал много лет на Востоке водителем. И там многим хитростям новой борьбы обучился. Физрук друга в школу зазвал, и они в подвале оборудовали зал. Тогда карате спортом не считалось, но известное дело — мальчишек хлебом не корми, дай только подраться.

Валентин к шестнадцати годам сформировался парнем ловким, восприимчивым. По природе ширококостный и сухой, он быстро стал лидером секции, его даже на первенство Москвы среди юношей заявили, так как к этому времени карате стало спортом.

Десятый класс. Валька учился средне, но не плохо, даже на дополнительные занятия оставался. Физика ему нравилась. В марте, уж экзамены на носу, идет он из школы домой и слышит тонкий голос:

— Караул! Помогите!

А сестрин голос Валентин с ее пеленок узнавал, вот и рванул, как молодой лось. Каких-то три парня во дворе с девчонки, считай, всю одежонку сорвали и на скамейку уложили. Валентин как увидел, в глазах потемнело, больше ничего не помнит. Очнулся он уже связанным в милиции. Оказалось, он одному парню руку сломал, другому — нос, а у третьего нашли тяжелое сотрясение мозга.

Участковый за него бился, школа писала в прокуратуру, да, к несчастью, придурок, что головой сильно ударился, оказался сыном секретаря райкома. И перед милицией, как позже перед судом, встала дилемма: либо попытка изнасилования была, тогда всем троим сроки солидные светили. Либо хулигану Валентину Сухотому все померещилось, и он, используя свое физическое превосходство, невинных интеллигентных мальчиков изувечил, тогда у него чистая статья за хулиганство, нанесение тяжких телесных повреждений со стойким нарушением здоровья.