Николай Леонов - Почерк палача

— Дело ведет, конечно, полковник Гуров? Не понимаю я его, шибко сложный.

— Что выросло, то выросло, Алексей Алексеевич.

— Да-да, знаю, дежурные прибаутки вашего управления все министерство повторяет. “Ныряй, здесь неглубоко”. “Младшего обидеть легко”.

— Слушайте, Алексей Алексеевич, мы, конечно, упрямы, слов нет. Но конкретное преступление в определенном смысле для нас принципиально по нескольким позициям.

— Попробую перечислить, — сказал хозяин. — Пропало около тридцати экипажей, даже для России это многовато. Преступники придумали нечто новое, сыщики не спят спокойно, зная, что противник знает нечто, а они этого не знают. Мы не можем простить около тридцати человек, а может сложиться еще хуже. Сегодня неизвестный нам прием используют лишь несколько человек, но рано или поздно о нем узнают и другие уголовники. Погибнут еще люди, а мы бросимся догонять.

— Если срочно не прооперировать, может родиться легенда, как деловые ловкачи похитили не около тридцати машин с людьми, а три тысячи... Армия ментов с ног сбилась, год ничего сделать не могут. Такие легенды поднимают дух бандитов и деморализуют население. Существует еще один фактор, он масштабом поменьше, но для нас крайне важен. На территории Москвы вблизи от Окружной дороги, между двумя техстанциями, обнаружен труп автомеханика. В этом месте незримо смыкаются зоны влияния двух преступных группировок. Они состоят как из москвичей, так и из бандитов области и перемещаются в зависимости от обстоятельств.

Обнаруженный нами труп, казалось бы, не имеет отношения к пропавшим машинам и людям. Но я внутренне убежден, что имеет, и самое непосредственное. Автомеханик. Труп в непосредственной близости со станциями обслуживания. И убит он единственным выстрелом из пистолета “ТТ” с глушителем, в затылок, почти в упор. У меня нет никаких данных, а следовательно, и веских оснований, но я убежден, что именно так убивали пассажиров угнанных машин.

— А разве точка зрения Льва Ивановича Гурова не основание? — спросил замминистра, и Орлов увидел в его серых глазах смешинки.

— Основание! — с вызовом ответил Орлов. — Но Гуров до поры до времени помалкивает.

— Задачи серьезные, а вас всего-то три человека и два рекрута. — Бодрашов взглянул на Орлова, прищурился. — Возьмите людей из отделов.

— Я подумаю, Алексей Алексеевич, — ответил Орлов. — Разрешите идти?

Хозяин махнул на гостя своей лапищей, что-то пробормотал и занялся телефоном. Орлов был уверен, что замминистра сказал:

— Проваливай, сыщик.

Орлов вышел от руководства, направился к себе и увидел у открытой двери привалившуюся плечом к косяку фигуру Станислава. Тогда он понял, что передохнуть не придется.

Но друзья есть друзья. Мы еще думаем, а они уже знают.

В приемной Гуров отобрал у секретарши Верочки поднос с чашками и кофейником. Станислав распахнул перед генералом двери и с пафосом заявил:

— Они заняты, кофейничают в семейном кругу.

— Петр, ты выглядишь словно новый полтинник, — сказал Гуров. — Первый, кто заговорит о работе, штрафуется на месте.

— Деньги собираю лично я, — вставил Станислав.

— Судя по твоему виду, Бодраш не изменился. А теперь, так как я всего лишь собираюсь нарисовать психологический этюд, прошу не принимать мои слова всерьез, — сказал Гуров. Станислав моментально ответил:

— Тогда, считай, ты сто лет бездельничаешь в сыске.

Коротко, но точно Гуров рассказал о своих отношениях с Ильёй Титовым.

— Чего же ты молчал раньше? — поинтересовался Станислав.

— Плохо, Лева, ты разочаровал молодого человека, даже обидел, — сказал Орлов. — Ни о какой вербовке не может быть и речи, но, разговаривая с молодым парнем, необходимо делать скидку на возраст. В эти годы человек остро восприимчив и обидчив. А ты, желая выбить из его головенки романтику, прешь как танк. Лева, с таким парнем следует больше советоваться, сомневаться и советоваться. Если он тебе позвонит еще раз, но, боюсь, этого не случится.

— Да что я такого сказал? — возмутился Гуров. — Если он такой обидчивый, пусть отправляется в кружок кройки и шитья. Он с первой встречи должен понять, у нас мужская работа.

— Умный, а дурак! — рассердился Орлов. — Работа мужская, а Илья еще мальчик, хотя и умный, и самолюбивый.

— А как ты меня утюжил первое время? — напомнил Гуров.

— Ты был офицер, а я был тогда не прав. Впрочем, у тебя только вид голубоглазый, а по сути ты хищник, иначе я бы тебя сломал и никакого сыщика Гурова не было бы.