Джон Кризи - Принц и инспектор Вест

Роджер отошел и прислонился к стене:

— Четуорсу?

— Ты слышал меня, — Джанет почти кричала. Слезы уже проступали и голос прерывался. — У нас была одна неделя. Одна свободная неделя за год, а фактически за два года, потому что в прошлом году мы не были вместе, и что случилось? Через два дня этот жирный подонок звонит тебе и требует, чтобы ты связался с ним немедленно. Я почти…

— Ты с ним говорила?

— Да.

— Что он сказал?

— Ты что, глухой?! — закричала Джанет.

Роджер, склонив набок голову, молчал. Она подобрала ручное полотенце, которое использовала в качестве мокрой тряпки, и вытерла глаза. Она раскраснелась, и в глазах сверкали слезы, но в остальном выглядела более или менее нормально, однако Роджер знал, что должно пройти минут десять или около того, прежде чем ее можно будет обнять. И то при благоприятном стечении обстоятельств. Все зависело от того, что было нужно Четуорсу.

Было полседьмого — удачное время для быстрого звонка на дальнюю дистанцию.

— Я лучше выясню, — сказал он и подошел к телефону. — Прости, дорогая. Может быть, он просто хочет что-нибудь проверить.

— О, не говори глупости! — воскликнула Джанет. — Он не стал бы звонить, если бы у него не было какого-нибудь задания для своего любимого инспектора. Если он так заботится о тебе, то почему не повысит по службе? Ты болтаешься в инспекторах уже достаточно долго. Правда заключается в том, что он использует тебя в своих интересах, поскольку у других больше самолюбия.

Роджер решил не отвечать и занялся телефоном. Телефонистка на отличном английском сообщила, что потребуется всего несколько минут.

Роджер закурил сигарету и наблюдал, как продолжавшая ворчать Джанет гладит белье. Закончив гладить рубашку, она отложила ее в сторону. Потом взяла пару нейлоновых чулок, долго рассматривала их, а затем запустила правую руку внутрь одного:

— Если он побежит, я закричу.

— Продолжай в том же духе, и я закричу тоже, — буркнул Роджер.

Она удивленно оглянулась и заметила, что он смотрит на нее с яростью. Несколько секунд они стояли, глядя друг на друга; внезапно до Роджера дошел весь комизм ситуации — и он расхохотался. Очевидно, и в настроении Джанет худший период миновал: Роджер увидел, что поджатые губы стали мягче.

Зазвенел телефонный звонок.

— Служба работает хорошо, — сказал Роджер, хватая трубку.

— Ты схватил ее так, будто от этого зависит твоя жизнь, — проворчала Джанет.

Ожидая ответа телефонистки из Парижа, телефонистки из Лондона, секретаря Четуорса из Ярда и самого помощника комиссара, Роджер состроил Джанет уморительную рожу. Четуорса слышно было так, словно он находился в соседней комнате. В начале разговора Роджер успокаивающе посмотрел на Джанет, а потом отвернулся, и она заметила, что выражение его лица изменилось: линия губ стала жестче, а на лбу обозначились морщины. Были какие-то новости, которые ему совсем не нравились. «Всегда одно и то же. Можно подумать, что он женат на Скотленд-Ярде. Это извращенный, порабощающий, чудовищный тип жены. Его настоящая жена…»

Выражение его лица опять изменилось, глаза заблестели:

— Да, хорошо, я мог бы, сэр. Но вы знаете…

Он прервался и выглядел так, словно готов был слушать Четуорса всю ночь. Его новая смена настроения заинтересовала Джанет. Она оставила чемоданы, которые использовала в качестве импровизированной гладильной доски и подошла ближе. Он сунул руку в карман, достал ручку и протянул ее Джанет.

— Запиши, — прошептал он ей.

— Но на чем? — Она беспомощно вертела головой.

— Хотя бы на этой рубашке!.. Да, сэр, я слушаю… Я повторю снова… Отель «Муччи», улица Манин, Милан… Я знаю, Джонсон в Милане по поводу контрабанды. Он говорит на двух языках и может помочь… Спасибо, да, я все понял. Первым делом я утром получу доклад и познакомлюсь с ним по дороге… Это все, сэр?.. Да, да, сделаю. До свидания.

Он широко улыбнулся и положил трубку.

— Перестань стоять с видом человекообразной обезьяны! О чем идет речь? — закричала Джанет. — При чем здесь Милан? Что ты…

— Дай мне вставить хоть слово, — прервал Роджер, зажав ей рот рукой. Он поцеловал Джанет в лоб и прижал к себе, хотя она изо всех сил вырывалась.

— Хотя, с другой стороны, зачем мне это тебе говорить? — издевался он. — Если ты улыбнешься, как добрая жена, и посочувствуешь мне, поскольку меня отозвали из отпуска, я, пожалуй, мог бы попытаться убедить его позволить мне взять тебя с собой. Но…