Алекс Норк: Больше света, полиция!

Она всегда улыбалась роялю, когда приходила в тот дом. Она вообще очень часто улыбалась, но миссис Нордау с первых дней их знакомства назвала ее «несмеющийся ребенок».

Сама она, конечно же, была смеющимся человеком, и Генри тоже.

Занятия как раз заканчивались, когда он возвращался из университета, и он всегда спускался к ним в холл: «У нас опять несмеющийся ребенок? Здравствуй, ребенок!». Потом, с годами, Генри стал ее звать по имени — Марша. Но иногда прорывалось и то, прежнее.

Сегодня она позвонила в лабораторию и отменила утренние эксперименты, но все равно лучше пойти на работу, потому что нельзя все время смотреть на этот праздничный рояль. Как будто он не понимает, что случилось.

Последний раз она играла на нем концерт Брамса, который они готовили для ее первого выступления на большой сцене. Было много гостей и игра всем понравилась. А Генри заявил, что больше всего в исполнении привлекает ее тонкая прямая спина, эстетически дополняет звуки. «Наконец-то ты начинаешь понимать музыку, — сказала тогда миссис Нордау. — Пожалуй, скоро начнешь отличать Шопена от Шопенгауэра».

Конечно же Генри любил музыку, и неплохо в ней разбирался. Но миссис Нордау так до конца и не примирилась с тем, что ее единственный сын предпочел музыке физику, хотя очень радовалась его научным успехам.

Почему она сказала себе «любил»? Генри ведь жив и здоров. Вот именно, здоров. Боже, какая фантастическая нелепость! Она и сейчас не может найти другого слова, и повторяет себе — нелепость, нелепость. И не понимает, почему сделала то, что сделала…

А если бы повторилось все снова? Она бы сделала то же самое, потому что так требовал Генри.

Что-то еще очень плохое и тягостное мучает ее все время… Да, Генри запретил ей встречаться. Значит она его больше никогда не увидит. Это самое страшное, потому что она всегда знала, что сможет это сделать… И когда проводила свой медовый месяц с мужем, эти длинные и ненужные в ее жизни дни, знала, что снова увидит Генри.

Теперь стало совсем понятно, что она привыкла всегда так себя чувствовать, с тех детских лет, и потом, когда они стали взрослыми и совсем нечасто виделись. Была еще миссис Нордау, и она играла для нее, вот на этом рояле…

«Узнав все об убитом, мы неизбежно поймаем убийцу».

У Блейка было несколько ходячих фраз, и подчиненные не без ехидства любили ему их цитировать.

— Неизбежно и неминуемо. Не так ли, патрон? — Макс держал в руках ответ на их запрос в центральный архив ФБР — Любопытной фигурой оказался этот покойный Крайтон, между прочим.

— Читай. С выражением, и не части.

Макс уселся напротив.

— Ну-с, так вот. Родился он почти в Мексике. На самом юге. В семье мелкого торговца. Один был всего ребенок, но очень беспокойный. В пятнадцать лет за систематическое уличное хулиганство попал на полгода в исправительный дом для трудных подростков. Надо думать, американская пенитенциарная система пришлась ему по вкусу, потому что в восемнадцать лет он попадает в заключение снова за угон и попытку продажи краденого автомобиля. Поскольку действовали трое и он был не главной фигурой, суд дал ему всего один год тюрьмы, откуда он вышел через восемь месяцев за примерное поведение. Обращаю ваше внимание, патрон, что Крайтон — человек строгих правил и примерное поведение в тюрьме станет его отличительной чертой на протяжении всей последующей жизни. Вы заметили, патрон, что южан понемногу тянет на север?

— Давно заметил.

— Ну вот, и география тюрем меняется. Два года тюрьмы за сбыт краденого в Ашленде. Вышел через полтора года. Четыре года в Мак-Куине за соучастие в ограблении ювелирного магазина и, наконец, последнее заключение — на восемь лет в городе Пирр, тоже за ограбление. Тут ему припомнили и предыдущие подвиги, но выпустили на два года раньше. Очень уж хорошо ведет себя за решеткой. Сразу вспоминаются ваши крылатые слова, патрон: «Место человеку там, где он ведет себя лучше всего». Я ничего не перепутал?

— Наверно, нет, у тебя память лучше. — Блейк повернулся в кресле и взглянул на карту страны у себя за спиной. — Смотри-ка ты, прямо по меридиану работал. Значит, если бы его не убили у нас, он сел бы в следующий раз где-нибудь в Канаде?

— Вне всяких сомнений.

— Сколько лет он уже на свободе после пятой отсидки?

— Четыре. В последние два года обосновался у нас. Ничем для полиции не отличился. Имел небольшую фирму по мелкооптовой торговле, сам занимался развозом товаров. Я звонил в обслуживающий банк. Фирма там считается крепкой. И дом у этого непоседы слишком уж неплохой.