Алексей Алексеев - Sans toucher (Не касаясь)

Светлана выбрала стиль, который можно охарактеризовать одним вкусно-шершавым, как капелька меда весной, словом – мадмуазель. Мужчин старшего поколения он заставляет подтягивать животы и вспоминать галантные фразы. Подростков – не списывать математику и, боже упаси, не играть в снайперов, где десять очков – это попадание жеваной бумажки в рот «училке». Наоборот, просыпается такая тяга к языку, что родителям приходится разоряться на дополнительные пособия и подумывать о поездке чада к Эйфелевой башне.

Первая часть дня прошла в квадратном кабинетике без окон. Энергичная Катя из отдела персонала разложила по полочкам все о компании и клиентах. Интересным было рабочее название проекта, на который взяли работать Светлану – «sans toucher». Вскользь упомянула о «продленке». Возникло впечатление, что о ней говорила с гордостью, так как дочь Екатерины имела «волчий билет», т. е. бесплатный доступ на «продленку». Официальный тон начала занятий уступил место полуофициальному, когда люди еще говорят друг с другом «на ВЫ», но уже более открыты.

– Светлана Леонидовна, вводные занятия закончены, через 15 минут у Вас обед на «продленке». Как я Вам завидую!

– Екатерина Петровна, почему?

– Сегодня занятия ведет Костик, – мечтательно промурлыкала Катя.

– Какие занятия?

– Занятия по обеду, или… наверное, по обеденному этикету. Не знаю, как правильно сказать. Мужчина – сказка, а когда он начинает увлеченно рассказывать о кухне и как правильно нужно есть… Все сами увидите, а его кухня – пальчики не только оближете, но и обгрызть можно.

– Обгрызть – это не по этикету, – улыбнулась Светлана.

– Я и говорю, следите за манерами.

Через 15 минут француженка переступила порог соединительного коридора с «детской частью» офиса. Ожидала увидеть что-то в стиле «сюси-пуси» – лошадок и мишек, намалеванных на стенах, выставку детского рисунка, где папа и мама различаются благодаря подписям под схематичными изображениями тараканов. Окраска коридора, можно сказать, потрясла. Роспись в стиле «уличного граффити». Окна вписаны в рисунок какого-то веселья. На стенах – профессиональные снимки с маленькими табличками: год, фамилия, название. Запечатлена история продленки. Снимки увлеченных своим делом подростков. Не парадные массовки для отчета о проделанной работе, а динамичные, передающие настроение и УВЛЕЧЕННОСТЬ. Пройдя коридор, Светлана споткнулась о порожек. «Не хватало растянуться на глазах у малышни». Сразу же увидела дверь «Ресторан «Bon apetit [39]»». Надпись не обманула, помещение оформлено не как забегаловка, а как уютный ресторанчик. Свет немного ярковат. Окна заведения без следов дождевых подтеков заливали помещение ярким солнцем, казалось – их нет. Запахи подготавливали к приятному времяпрепровождению.

За столиками по два-три человека сидели шесть мальчиков и пять девочек, долговязые, еще не оформившиеся. Их вниманием владел «мачо» в идеально подогнанном костюме, белоснежной рубашке, без галстука – танцор фламенко. «Танцор» заметил ее, повернул голову, и впечатление усилилось. «Да, Катя не зря охала. Красавец!».

– Светлана Леонидовна, смелее, проходите, – «мачо» указал на место рядом с собой. – Наконец-то с меня сняли обязанность учить этих оболтусов французскому. – Взгляды устремились на «француженку», легкий гул усилился. Заняв место, она развернулась к ученикам. Красавец продолжил: «Уважаемые дамы и господа! Разрешите представить вашего нового преподавателя по французскому языку – Светлану Леонидовну Заречную». Кто-то выкрикнул: «эншанте де фэ вотре коннесанс» [40]. Француженка ответила: «Enchante». «Танцор» представился: «Меня зовут Константин Петрович, а с месье и мадмуазелями Вы познакомитесь в процессе».

– Итак, я продолжаю. В отличие от Европы, где большинство хороших ресторанов насчитывают если не многовековую историю, то уж точно работают не один десяток лет, у нас заведений, работающих более двадцати лет, практически не существует. Ресторанные рейтинги либо покупные, либо непрофессиональные.

– А как же «МакДонльдс» на Пушкинской?, –перебил выступающего парень в джинсовой рубашке.

– Максим, я понимаю, что ты пошутил, – Константин резко перешел на французский. – Прошу обратить внимание на сегодняшний гарнир – картофельное пюре…

Сказать, что обед был восхитительным – ничтожно мало! Салат из морепродуктов не хотелось трогать: его композиции смог бы позавидовать Микеланджело. Небольшая порция супа подготовила вкусовые рецепторы к главному блюду дня: нежнейшему мясу с удивительным пюре. Как блюдо из картошки может быть удивительным? Легко! Если его готовил чародей, умеющий произносить сильные заклинания, или Петрович. Очень не хватало красного вина с южных склонов холмов «Шато де …». Детский ресторан предложил напиток из смеси соков с легкой горчинкой. Только это спасло от отчаянного поступка – заявления в отдел кадров «Согласна работать только за еду, если ее будет готовить Константин Петрович». Язык наслаждался удивительными ощущениями. Пюре Константина – это Вам не суперполезная овсянка на воде, цепляющаяся за все выступы горла, не желающая проваливаться в желудок, где она цементеет, делая осанку строгой, а выражение лица бесстрастным, истинно английским. Поглаживание языка хочется продлить. Микроконсистенция щекочет рецепторы, задерживает глоток. Слюна вступает в удивительную реакцию с калиброванными зернышками картофеля, не смятого банальной колотушкой из березы или липы бабенцией в когда-то белом халате. Наоборот, картофельные близнецы прошли через мелкую терку, были подогреты и перемешаны со сливочным маслом (упаси бог, привезенного из-за океана с эмульгаторами и стабилизаторами) истинным «мачо» и поэтом кухни. Свежая зелень, нарезанная затупленным ножом, отдала свой запах блюду, завершая композицию. Лето, солнце, романтика, восторг. «Петрович, я люблю тебя!» [41] – пел гадкий желудок, подавляя волю.