Эд Макбейн - Вдовы

Гудмэн взял кусок мела.

— Мне хотелось бы, — сказал он, — начать с описания различных типов людей, захватывающих заложников.

Его глаза встретились со взглядом Эйлин.

— Инспектор Брэди уже упомянул...

«А может, я в нем ошиблась?» — подумала Эйлин.

— ...о террористах, — продолжал Гудмэн, — о политических фанатиках, которые являются самым распространенным типом захватчиков...

И Гудмэн вывел на доске крупными буквами:

ТЕРРОРИСТ

— Но есть еще два типа, хм, «хватунов»... Думаю, нам следует привыкнуть к этому, так сказать, термину, вы согласны?..

И он крупно вывел на доске второе слово:

ХВАТУН

— С такими нам и придется чаще всего иметь дело...

...Да, конечно, она ошибалась.

— Всех их можно разделить на три категории. Первая, как мы уже установили, — террористы... Вторая — это преступники, которых мы застигли на месте преступления...

Он ехал в длинном лимузине с тремя женщинами в черном, сидя между матерью и женой, сестра — на откидном сиденье перед ними. Все молчали. Огромный автомобиль направлялся к кладбищу, где покоилась тетя Кэти... Гроб с телом отца находился в катафальной машине. Подумать только, Стив говорил с отцом по телефону совсем недавно... Но теперь он уже никогда больше не сможет с ним поговорить.

Тедди взяла его за руку.

Он кивнул.

Рядом с ним всхлипывала мать, вытирая слезы отороченным тесьмой платочком. Сестра Стива, Анджела, невидящим пустым взглядом безучастно провожала залитый солнечным светом пейзаж за окном траурного кортежа. Их черные одеяния не очень подходили для такой жары.

Они стояли под палящим солнцем, пока священник отдавал последнюю дань человеку, который выпестовал в Карелле ростки правдивости и чести. Те принципы, которым он следовал всю свою жизнь. Сверкающий на солнце черный гроб, отражая, отбрасывал яркие световые блики.

Как быстро все закончилось!

Когда стали опускать гроб в могилу, Карелла решил дотронуться до него. И после этого отец ушел навсегда. Ушел из жизни, ушел в землю. А они медленно побрели к воротам, удаляясь от могилы. Карелла обнял мать за плечи. Теперь она была вдовой. Луиза Карелла, вдова. Позади могильщики уже сыпали землю на гроб. Карелла слышал, как песок и щебень стучали по крышке, по нагретому сверкающему металлу. Ему так не хотелось, чтобы мать слышала, как земля стучит по гробу, навеки укрывая отца.

Он на минуту оставил ее и направился по заросшей травой тропинке туда, где священник стоял с Анджелой и Тедди. Анджела сказала священнику, что все они остались очень довольны его трогательным прощальным словом. Тедди не отрывала глаз от губ Анджелы, словно читая по ним напряженным внимательным взглядом. Они стояли бок о бок, в черном, черноволосые и темноглазые. Стиву внезапно пришла в голову мысль, что, возможно, из-за этого сходства он и выбрал в жены Тедди Фрэнклин много лет назад.

Анджеле было за двадцать, она не только не скрывала своей беременности, но словно бы выставляла напоказ свой огромный живот. Она никогда не делала укладку: длинные черные волосы каскадом спадали по обе стороны скуластого лица безошибочно восточного типа. Правда, ее лицо, без сомнения, было изящнее и красивее, чем лицо Кареллы, хотя в обоих был какой-то особый экзотический шарм, красноречиво свидетельствующий о набегах арабских кочевников на Сицилию в стародавние времена.

Тедди бесспорно значительно красивее Анджелы, выше, чем ее золовка, волосы цвета вороного крыла ниспадали аккуратной челкой на лоб; и такой острый ум угадывался во взглядах, которые она то и дело бросала на священника, точнее, на движение его губ, пытаясь прочесть слова, которые заполняли вселенскую тишину ее мира. Тедди Карелла была глухой, абсолютно глухой, и, помимо этого, ни разу в жизни не произнесла ни слова: глухонемая...

Карелла присоединился к ним, поблагодарил священника за благопристойное и красивое отпевание, хотя, если сказать по секрету, — а он не решался даже самому себе признаться в этом, — Карелла думал, что слова патера можно было бы отнести к кому угодно, а не только к такому самому-самому единственному и замечательному человеку, каким был Антонио Джованни Карелла. Нареченный так иммигрантом, его отцом, дедушкой Кареллы. А тот, представьте себе, и думать не думал, что такие имена будут когда-нибудь в моде в старых добрых Соединенных Штатах...

— О, мистер Карелла, — сказал священник, — не стоит благодарности, нет. Простите, я должен вернуться в храм. В любом случае вам спасибо. — И добавил: — Вы должны утешаться тем, что отныне ваш отец покоится с миром в руках Божиих...