Хеннинг Манкелль - Убийца без лица

— Частные комнаты. Их же сдают на лето.

— Раньше было легче, — сказал Мартинссон. — Раньше в отпуске народ ложился и лежал. Если и шевелился, то редко. А теперь только и делают, что мотаются туда-сюда.

Ханссон должен был заняться строительными фирмами, про которые было известно, что они втихую привлекают рабочую силу из восточноевропейских стран, чтобы не платить налоги.

Валландер поехал на клубничные плантации. Нельзя исключать возможность, что эти двое скрываются у какого-нибудь крупного фермера.

Но все было безрезультатно.

— Нашел алжирского слесаря, — доложил Ханссон, — двух курдов-каменщиков и бесчисленное количество польских чернорабочих. У меня есть сильное желание написать рапорт Бьёрку. Не виси на нас чертово убийство, самое бы время заняться этим бардаком. Эти ребята получают зарплату, как школьники, подрабатывающие в свободное от занятий время. Никаких страховок, понятно. Если что случится, хозяин скажет, что понятия не имеет, как они проникли на стройку.

У Мартинссона улов был не богаче.

— Обнаружил лысого болгарина, — сообщил он. — Если очень захотеть, можно предположить, что это Череп. Но он работает врачом в Мариестаде и может предъявить алиби одной левой.

В кабинете стало душно. Курт Валландер поднялся и открыл окно. Внезапно он вспомнил музыкальную шкатулку. Хоть Эбба ее и не заводила, какой-то шарманочный мотивчик целый день крутился у него в голове.

— Ярмарки, — сказал он. — Мы должны проверить ярмарки. Где у нас ближайшая ярмарка?

Оба были в курсе. В Чивике.

— Сегодня начинается, завтра заканчивается, — сказал Ханссон.

— Завтра поеду туда, — решил Валландер.

— Один не справишься, — предостерег Ханссон, — там большая ярмарка.

— Я могу поехать с тобой, — предложил Мартинссон.

Вид у Ханссона был довольный. Наверное, завтра бега, подумал про себя Валландер, и Ханссон рад, что ехать не ему.

Они попрощались и разошлись. Валландер задержался, чтобы разобрать кучу записок с номерами телефонов. Он кое-как рассортировал их и поднялся. Можно было идти. Вдруг он заметил на полу бумажку, которую, очевидно, нечаянно смахнул со стола. Он нагнулся и увидел, что его просит позвонить директор одного из лагерей беженцев.

Он набрал номер. Ждал долго и хотел уже повесить трубку, как вдруг услышал ответ.

— Говорит Валландер из полиции Истада. Мне нужен человек по фамилии Модин.

— Это я.

— Вы мне звонили?

— Мне кажется, у меня есть для вас важные новости.

Валландер затаил дыхание.

— Насчет тех двоих, что вы ищете. Я сегодня вернулся из отпуска и увидел на столе их фотографии. Я их знаю. Они жили у нас в лагере.

— Сейчас приеду, — сказал Валландер. — Дождитесь меня.

Лагерь располагался в бывшей усадьбе священника недалеко от Скурупа. Валландер доехал туда за девятнадцать минут. Это было временное пристанище для беженцев на случай, когда переполнены другие лагеря.

Директор лагеря Модин был человеком лет шестидесяти, небольшого роста. Он стоял в саду и издалека наблюдал, как Валландер преодолевает повороты не снижая скорости.

— Сейчас у нас пусто, — объяснил Модин, — но на той неделе должна прибыть группа румын.

Они зашли в маленький кабинет.

— Рассказывайте сначала, — попросил Курт Валландер.

— Они жили у нас с декабря прошлого года до февраля, — сказал Модин, пошуршав бумажками. — Потом их перевели в Мальмё. В Цельсиусгорден, если быть точным.

Модин показал на фотографию Черепа.

— Его зовут Лотар Кравчук. Он гражданин Чехословакии и просит политического убежища. Уверяет, что подвергается преследованию потому, что принадлежит к этническому меньшинству.

— Этническое меньшинство в Чехословакии?

— Он считает себя цыганом.

— Как это — считает?

Модин пожал плечами.

— По-моему, никакой он не цыган, — сказал он. — Просто беженцы, у которых нет других аргументов, чтобы получить убежище, быстро соображают, что проще всего выдавать себя за цыган.

Модин взял фотографию Люсии.

— Андреас Хаас. Тоже чех. Что у него за причина просить убежища, я, честно говоря, не знаю. Бумаги уехали с ним в Цельсиусгорден.

— Но вы уверены, что это они на фотографиях?

— Абсолютно уверен.

— Продолжайте, — сказал Валландер. — Рассказывайте.

— О чем?

— Что они за люди? Были ли какие-то происшествия с их участием? Были ли у них деньги? Все, что вспомните.

— Я уже пытался вспомнить. Они держались особняком. Вы должны знать, что жизнь в лагере беженцев — далеко не сахар. Неизвестность, бесконечное ожидание, ощущение того, что твоя судьба находится в чьих-то руках и ты никак не можешь на это повлиять. Это очень тяжелое испытание. Они целыми днями играли в шахматы.