Николай Леонов - Трудно украсть бога

Начальник мой тоже понимал, что дед ведет себя неразумно и к тому же мешает нам разобраться в происходящем. Так я получил разрешение на свидание с Захаровым без лишних глаз и ушей.

Старик не ожидал гостей в своей камере, и, войдя, я увидел, как он украдкой вытирает грязным рукавом слезы. Мне стало неловко – начало вышло не слишком располагающее к откровенности, но поворачивать назад было нельзя.

– Дед Федор, ты не волнуйся, я с тобой поговорить пришел. Сам, без начальников.

Старик бросил на меня быстрый взгляд и отвернулся.

– Я сегодня слушал, как тебя допрашивали, и сразу понял, что ты тут ни при чем. Ты только зря врешь, что воров этих не знаешь. Они все равно докажут, что вы знакомы. Сказал бы лучше правду, как и когда с ними встретился. Ясное же дело: они тебе, старому, голову задурили. Ты сейчас своим враньем ни себе, ни полиции не поможешь. Лучше расскажи, как все было, а я тебе помогу. Судье все расскажем как есть, он тебя и выпустит.

Захаров слушал меня молча и не перебивал, поэтому я говорил так долго и убедительно, как только мог. После повисло долгое молчание, которое нарушало только мерное тиканье часов на стене в комнате охраны.

– Что уж тут терять, – наконец хрипло пробормотал старик. Речь у него была по-старчески нечеткой – зубов во рту было немного. – Раз пропадать, то, может, и правда, лучше сказать, как было? Взял я от них деньги, от окаянных. Ввек себе этого не прощу, ан сделанного не воротишь!

Я медленно сел на край его тюремной койки:

– Значит, все-таки помогал ты им?

– Так уж вышло, что помогал, – засипел старик. – Только не знал я, что они замыслили! Теперь уж говори не говори… Эх, вот не думал не гадал, что так жизнь моя обернется на старости лет.

– Что же произошло на самом деле?

– Пришли они ко мне еще за месяц до этого дела и попросились на крышу колокольни их пустить, когда монахини будут на службе, чтобы город-де осмотреть с высоты. Денег дали много, целых двести рублей посулили. И даже бумажки мне показали. Ну, я, дурак, и купился! Пустил их на колокольню. Просидели они там всю службу. Долго осматривали вид. Теперь-то знаю, что не город им нужен был, а монастырский двор, кварталы вокруг, да то, как у нас церкви устроены. Все они, разбойники, тогда и осмотрели. Потому-то я с ними и здоровался, когда встретил в Казани-то на празднике.

– А потом? Вы видели их перед ограблением?

– Нет, не видал. Только когда они меня связывали уже, голоса показались знакомыми. Я их тогда же и вспомнил, но испужался. Не стал ничего говорить, чтобы не посадили сюда вот. Ан все равно посадили. Так что уж теперь… Вот так оно и было. Брал я у них деньги, но не за то, что думаете! Судите за то, что сделал, а не за то, что они набрехали.

Дед Захаров оказался ни при чем, хоть и помог, не ведая того, ворам. Поэтому вопрос о том, кто открыл ворота в день ограбления, оставался открытым. Внутри монастыря должен был быть кто-то, кто им помог. И найти его было совершенно невозможно. Монахини стояли друг за друга горой, и ничего у них узнать было невозможно.

Идея, которая посетила меня еще в дороге, оказалась не такой уж и глупой. Я поговорил со знающими людьми, которые работают в полиции, и они подтвердили, что есть специалисты, которые умеют проводить химический анализ самых разных веществ, в том числе и пепла, оставшегося от сгоревшего предмета.

И даже по этому жалкому пеплу они могут определить, что за предмет сгорел. Точнее, из чего он был сделан: дерева или волокон ткани, ворса или бумаги, и даже скажут, что это была за бумага, какого сорта и возраста. Я снова поспешил в дом, где жила старуха Шиллинг с детьми. Мне повезло, что было лето и печи никто не топил. Зола, которая осталась там с ночи ограбления, никуда не делась, а так и лежала ровным слоем.

Мы забрали все. На всякий случай: вдруг там жгли и еще что-то. Хотя мне говорили, что для химического анализа нужно совсем немного образца этого пепла, я поступил по старинке и собрал все, что нашел.

Эксперты из столицы работали несколько дней и когда сообщили результат, он был неутешительный: действительно, пепел от икон. Сомнений быть не могло, по крайней мере, одна икона там точно сгорела. В составе пепла была обнаружена специальная позолота, которая используется для покрытия икон, и остатки старинного лака, которым их покрывают.

Результаты тут же были обнародованы через газеты, но слухов о том, что икона цела, они не прекратили. В конце концов, это могли быть другие, менее ценные иконы или же только одна из украденных. Всем хотелось в это верить, и все повторяли это в тот день, как будто слова могли что-то изменить.