Эд Макбейн - Смотри, как они умирают

К тому времени, когда они дошли до кафе, это слово стало значить для него не больше чем выражение «прочистить мозги». Куч уже ждал их. Он и два маленьких мальчика. Паркер, коп, уже ушел, а моряк все еще сидел в кафе, возможно, ждал, когда откроется «Ла Галлина», ждал юную испанку. Сначала эта идея понравилась Зипу. Он почувствовал гордость, догадавшись, почему моряк пришел именно сюда, поняв, что страсть его могла удовлетворить только горячая испанка. И тут же гордость его сменилась раздражением, и он мрачно подумал, что моряку здесь не место, он не имеет права изливаться в испанских девушек, словно канализационная труба в реку. Он нахмурился и злобно уставился в спину моряку, потом подошел к Кучу и его юным спутникам.

Один из мальчишек был одет в джинсы и белую, пропитанную потом тенниску. С носа у него текло, и он то и дело вытирал его тыльной стороной ладони, больше размазывая сопли по лицу. Ему было восемь лет.

Другой на год старше. На нем были шорты цвета хаки и синяя спортивная рубашка с короткими рукавами. На левом рукаве красовались нашивки сержанта армии. Он шаркал по тротуару ногой, словно стараясь стереть с асфальта что-то написанное мелом.

— Вот эти мальчишки? — спросил Зип.

— Надежные ребята, — ответил Куч.

Зип взглянул на того, у которого текло из носа.

— Тебя как зовут, малыш?

— Чико.

— А тебя? — повернулся он к другому.

— Эстебан, — ответил тот, продолжая стирать ногой с асфальта воображаемый мел.

— Куч все вам объяснил?

— Да, — шмыгнул носом Чико.

— Ты и Эстебан будете стоять по обеим сторонам лестницы. Будете прятать под рубашками пистолеты до тех пор, пока на сцене не появимся мы. Тогда отдадите их нам и останетесь где-то поблизости. Когда мы закончим, мы вернем пистолеты вам, и тут уж вы смывайтесь побыстрее. Сделаете?

— Да, я понял, — кивнул Чико.

— Да, да, — эхом отозвался Эстебан, нервно шаркая ногой. Похоже, он никак не может решить, то ли пуститься в пляс, то ли начать сердито топать. Нога его продолжала нервно выписывать круги по тротуару.

Зип глянул на часы:

— Так, вот-вот загудят колокола. Это будет первый сигнал к одиннадцатичасовой службе. Вы, малыши, не высовывайтесь, пока не услышите звон. Мы подойдем к углу в одиннадцать тридцать. Будьте готовы встретить нас. Вы меня слышите?

— Зип, а когда мы вырастем, ну, я и Эстебан, — сказал Чико, — ты примешь нас в свою банду, правда?

Зип усмехнулся и легонько притронулся к волосам мальчугана.

— Когда подрастете — конечно. А сейчас держите для нас пистолеты наготове.

— Я знаю, как стрелять, Зип, — не унимался Чико. — Я знаю, как надо хорошо стрелять.

Зип громко рассмеялся:

— Не в этот раз, Чико. У тебя еще есть время, чтобы…

Неожиданно громко прозвонили колокола и тут же затихли. Кто бы ни дернул за канат, это был фальстарт, возможно, канат выскользнул из рук звонаря, а возможно, у него свело судорогой пальцы. Как бы то ни было, тяжелое, гулкое «боммм» металла о металл прозвучало, вибрируя, и постепенно затихло. Мальчишки стояли в молчании, напряженно ожидая продолжения. И колокола ожили снова, их звон плыл в раскаленном июльском воздухе, сообщая людям о скором начале мессы, разливаясь по улицам, проникая в открытые окна, призывая в церковь прихожан и Альфредо Гомеса, независимо от того, что ждало его на ее ступенях.

— Вот оно, — облегченно выдохнул Зип.

Сунув руку за пазуху, он один за одним принялся выуживать пистолеты из-под рубашки. Джефф, сидевший в кафе, обернулся на звук колоколов, думая о Чайне, о ее улыбке. Он увидел, как первый пистолет перекочевал из руки Зипа в перемазанный соплями кулачок Чико. Не успел он моргнуть, как малыши спрятали все пистолеты за ремни своих штанов, выпустив сверху рубашки.

— Отлично, пошли, — скомандовал Зип.

Мальчишки усмехнулись ему в ответ, кивнули и побежали по улице. Джефф нахмурился. Резко развернувшись на табурете, он вернулся к своему кофе. Звон колоколов затих. Из дома напротив торопливо вышел старичок, остановился, одернул пиджак и заспешил в сторону церкви.

— Спокойное воскресенье, — заметил с улыбкой Луис, обращаясь к Джеффу.

Джефф промолчал. Четверо парнишек в пурпурных рубашках заняли позицию неподалеку от музыкального автомата. На улице снова воцарилась тишина. Шумная, наполненная людьми улица всего за несколько секунд перевоплотилась точно так же, как актер в водевиле щелкает пальцами и мгновенно превращается в клоуна, еще щелчок — и он уже во френче, а под носом у него маленькие черные усики, он — Адольф Гитлер. Теперь улица, залитая солнцем, превратилась в золотой коридор, ведущий к высокой арке через два квартала. Спокойная, сияющая улица была безмолвна, она ждала. Парни стояли у музыкального автомата, засунув руки в карманы. Они то и дело поглядывали в сторону церкви. Глаза их были прищурены от яркого солнечного света.