Андрей Кивинов: Благие намерения

Мобильник Максима отключен. Деньги на счету кончились?

Что-то не так.

Минутная стрелка равнодушно перескочила на полночь.

Ирина схватилась за сердце…

А Виригин выжимал, что мог, из старой своей колымаги. Спешил приблизить развязку. Но кое-где трассу ремонтировали, дорога сужалась до одной полосы, дважды или трижды зависали в пробке, полчаса стояли практически без движения, потом еще минут сорок, в других случаях поток машин полз со скоростью беременной черепахи, и все это доставляло Максиму буквально физическую боль. Словно отзывались в нем страдания Иры и Юльки.

Было ясно, что ни за семь часов, ни даже за восемь до финиша не добраться.

И каким он еще будет, финиш?..

Хорошо хоть попутчиком Кедров оказался не вредным. С разговорами не лез, на пробки не раздражался, проявляя какое-то едва ли не философское терпение, сидел себе тихо на заднем сидении, поглядывал подозрительно назад и по сторонам, иногда что-то насвистывал.

Вот только сейчас решил немного пройтись «по душам».

— Я ведь по масти не «мокрушник», майор. Я человек интеллигентный. Знаток человеческих душ.

— Это ты в суде доказал. Знаешь, что умер конвоир-то?..

— От кого слышу! — воскликнул Кедров. — Ты, нах, что ли, ангел? А у меня так карта легла. Обрати внимание, какой я деликатный. Девчонку твою… аппетитную — не тронул ведь. Пожалел цветущую юность. Нет, напрасно ты меня не ценишь, майор…

— Ценю… — Макс старался держать себя в руках.

— Что ж мне, сидеть прикажешь? Ну ты даешь! Сам-то не стал садиться… «Отмазали» тебя. А я не мент — самому «отмазаться» пришлось… Ладно, я подремлю немного. Учти, майор, я чутко дремлю.

На трассе Виригина не тормознули ни разу. Гнал он что есть сил, но на предупредительные сигнальные огни встречных доброжелателей, оповещавших о засевших в кустах ребятах с радаром, — реагировал оперативно, скорость сбрасывал. И сам, углядев, язык сломаешь, гаишников-гибэдэдэшников, добросовестно подмигивал встречным.

Водительская солидарность — правило номер один. Ты помог — тебе помогут.

Так что первый и единственный раз документы пришлось предъявлять на российском кордоне.

— Доброй ночи! — поприветствовал Виригина прапорщик-погранец. — Документы, пожалуйста…

— Здравствуйте… — как и договаривались, вместе с паспортом Максим протянул служебное удостоверение. И опять пронзила неотвязная мысль: в последний ведь раз, наверное, пришлось им воспользоваться. — Свои…

— Багажник откройте на всякий случай, товарищ майор. Инструкция…

Виригин вышел из машины… Кедров наблюдал за происходящим через заднее стекло. Ничего не видел, кроме поднятой крышки багажника. Если эта сука Виригин что и затевал, то логичнее всего валить его прямо здесь. На заставе у Кедрова шансов — сильно меньше нуля. Но не дурак же он, этот Виригин… Дочь ведь…

Вот, нормалек, возвращаются.

— Счастливого пути! — козырнул пограничник.

Белорусский контрольно-пропускной пункт находился буквально в пятистах метрах. Впрочем, стражи братского народа не проявили к машине никакого интереса, просто рукой махнули…

— Надо же, какие бульбаши ленивые, — усмехнулся Кедров. — А если мы гексоген в багажнике везем?.. И наши тоже странные. К своему майору полезли. Перемешалось все…

— Мы в Белоруссии, Кедров, — перебил Виригин своего спутника. — Адрес говори. Где Юля?

— Щас, две минуты, — кивнул тот. — Еще немного проедем. Сейчас налево. На проселочную. Метров через сто останови, но движок не глуши.

Виригин подчинился. Затормозил. Кедров достал пистолет и приставил его к затылку Виригина.

— Теперь выходи, майор.

— Что-то ты не то делаешь, земляк…

— Всё то, — хмыкнул Кедров. — Выходи, бля. Не обману.

Макс вышел, Кедров — за ним. Держа Виригина под прицелом, мошенник забрался на водительское место, закрыл дверцу, опустил стекло, тронулся вперед.

— Где Юля?! Сволочь!

— Запоминай, майор. Горелово, Парковая, дом семь. Захочешь — найдешь. Спасибо за компанию…

И газанул. Автомобиль растаял в ночном тумане. Три секунды — и красные огоньки пропали из виду. Виригин включил мобильник, набрал номер:

— Алло, Палыч! Горелово, Парковая, семь!

Отъехав еще с километр по проселку — как говорится, по «волчьим тропам» (пригодилась гаишная карта, которую глазастый Кедров заметил в пути и отобрал у Виригина) — беглец с паспортом на имя Могилева свернул в лес и остановился.

Витебская область — не Питер, белые ночи «не действуют», но заря в этих краях и в это время года начинает заниматься рано. Первые просветы забрезжили на небесах, словно в стакан чая капнули несколько капель молока: вроде бы мало они влияют на общий цвет, но что-то неуловимо уже изменилось. Березы еще не белые, но уже не сливаются в сплошной темный массив, а выделяются из фона резкими стройными тенями. Даже какая-то ранняя птица негромко крикнула в кронах. Или почудилось?..