Андрей Кивинов - Благие намерения

— Да посмотрите внимательно, — Рогов будто бы даже обиделся на пренебрежительного жмурика. — Похож?..

— На кого? — пялился в фотку Егоров.

— Это же доцент ваш, ёкарный лещ!

— Да ну! Тот с бородой был. И с усами. Ну-ка, ну-ка… Точно ведь он! И кто же его завалил? Студенты?

Рогов с Любимовым переглянулись.

— Да так… один человек хороший.

— Некстати, — огорчился Егоров. — Кто же теперь поможет?

Ответ вертелся на языке у Жоры, но он сдержался.

Поднимаясь на третий этаж к Шишкину, Виригин вдруг остановился передохнуть. Устал. Не от жизни устал (все мы от нее устали, каждый может выдать проникновенный монолог о каком-нибудь «космическом одиночестве» или вроде того; так что жаловаться грех). Не от событий последних дней (от них — понятно). А вот просто — по лестнице подниматься… Как-как пенсионер.

Виригин встрепенулся, сбросил секундную слабость и бодро прошел в кабинет начальника.

— Разрешите?

— Привет, Максим, заходи. Присаживайся. С прокуратурой сегодня говорил.

— И что там?

— По убийству Лунина дело прекратили. Необходимая оборона. А вот с должностным… — Шишкин развел руками.

— Возбудили? — спросил Виригин.

— Возбуждают. Как им ни доказывал… — Лицо у Шишкина было виноватое, хотя, на самом деле, он и так добился очень многого. — Рогом уперлись — должен был доложить, вызвать группу, а не линять с места происшествия.

— Ничего, Палыч! Все нормально.

— Погоди ты, не все! Есть еще статья шесть УПК. В связи с изменением обстановки. То есть на пенсию. Тогда дело могут прекратить.

Виригин так и чувствовал про пенсию. Почти уверен был. Не признавался себе впрямую — из внутреннего суеверия, что ли. Потому что оно хоть и не слишком радостно, но в целом — благоприятный исход.

— Я готов, — просто сказал он. — Листок дай, пожалуйста.

Шишкин пододвинул бумагу и ручку. Виригин написал рапорт. Вот и все. Пять минут. Он свободен.

Почти свободен.

Дело прекратят, можно не сомневаться. Виригин, действительно, на хорошем счету. Врагов, во всяком случае, у него точно не было.

— Пенсия? — хором спросили Рогов с Любимовым, когда он вернулся.

— Угадали… — усмехнулся Виригин.

— Не самый плохой вариант.

— И чем займешься? — поинтересовался Любимов.

— Ну… для начала, я думаю, по паре пива. А там — действуем по обстоятельствам.

— Хороший план! — одобрил Жора.

— Продуманный, выстраданный, — добавил Вася.

— Сейчас, только дочке позвоню… — Виригин снял трубку. — Юль, привет. К маме собираешься? Скажи ей — я с утра буду. А так передай: все закончилось нормально… Ну, так. Подробности потом. В целом — нормально… Все, мужики, я готов!

— Надо же, он готов, — возмутился Рогов. — Пенсионер! Между прочим, до конца рабочего дня еще пять минут…

Уже когда выходили из главка, Любимов спросил:

— А анекдот тебе Шишкин не рассказал? Про Стошу?..

— Про кого?!

— Не рассказал, значит… Нам рассказал сегодня. Говорит, тогда еще хотел рассказать, в день побега Кедрова… Но забыл.

— А теперь вспомнил! — поддержал игру Рогов. — Запал, значит, в душу Палычу анекдотец!

— Хотя, казалось бы…

— Да… ничего, казалось бы, особенного.

— Ну не томите! — возмутился Виригин.

— Короче, звонок на радио: «Вы не могли бы передать песню про Стошу Говнозада?» А они там, на радио, точно как ты: «Про кого-про кого?..»

— Так про кого же? Кто это?.. — не понял Максим.

Рогов и Любимов захохотали и пропели нестройным дуэтом:

— «Сто ша… гов назад… на цыпочках счастья…»

«Все закончилось нормально».

Юля не знала в подробностях, что имел в виду отец, но главное ясно. Страхи позади. Мама тоже обрадовалась. Ей еще с утра стало лучше, а от Юлиного сообщения — и, может, еще от огромного букета гладиолусов — она окончательно пришла в себя. Врач пообещал, что Ирину выпишут домой буквально дня через два-три.

В общем, жизнь налаживалась.

Юля спешила к метро. Она немножко опаздывала: у Дома кино на Караванной улице ее ждал Антон. Он вычитал в журнале, что там идет комедия про мошенников, орудующих в разных городах — в Москве, в Берлине, в Стамбуле и, кажется, в Париже. Посмотреть в конце этой ужасной истории комедию про мошенников — отличная мысль!

Впрочем, не все были согласны, что история закончилась и тем более — «закончилась нормально».

Сергей Федорович Кедров стоял у лунинского «фольксвагена» на безлюдной улице, которая тянулась вдоль больницы, и подбрасывал на ладони ключи. Окликнул Юлю: