Пер Валё - Розанна

Когда он звонил в седьмой раз, на следующий день после обеда, ответил чей-то голос, вероятно, принадлежащий могучей женщине в халате:

— Ее нет. Она уехала.

— Когда?

— Позавчера вечером. А кто это звонит?

— Я ее близкий друг. Куда она уехала?

— Она не сказала. Но я слышала, как она звонит в справочную и спрашивает, когда отправляется ближайший поезд до Гётеборга.

— А больше вы ничего не слышали?

— Она говорила, что хочет наняться на какое-нибудь судно.

— А когда она решила уехать?

— Ну, очень быстро. Позавчера утром у нее тут был какой-то мужчина, а потом она сразу решила уехать. Очень разнервничалась.

— А на каком судне она собралась работать, не знаете?

— Нет, этого я не слышала.

— Не знаете, она долго будет отсутствовать?

— Об этом она ничего не говорила. Передать от вас привет, если она даст о себе знать?

— Нет, спасибо.

Значит, она удрала куда глаза глядят. Ему стало ясно, что она уже находится на каком-то судне и плывет туда, где он не сможет ее достать. А то, о чем Мартин Бек раньше только догадывался, теперь он знал совершенно точно.

Она кого-то или чего-то смертельно боялась, и он должен выяснить, почему.

В картотеке больницы города Векшё, судя по всему, был порядок.

— Карин Ларссон, да, верно, лежала у нас в гинекологическом отделении с девятого восьмого до первого десятого прошлого года. В связи с чем? Об этом вам следует поговорить с заведующим.

Заведующий гинекологическим отделением сказал:

— Уже не помню. Я посмотрю историю болезни и позвоню вам.

Мартин Бек ждал, смотрел на фото и перечитывал описание мужчины, которое составил после беседы с Гётой Изаксон. Оно было довольно куцее, но намного лучше, чем пару часов назад.

Рост: примерно 186 см. Телосложение: нормальное. Цвет волос: светлый. Глаза: вероятнее всего, голубые (зеленые, серые), круглые, немного навыкате. Зубы: белые, здоровые.

Звонок раздался только через час. Заведующий отделением нашел нужную историю болезни.

— Да, я так и думал. Она пришла по собственной инициативе девятого августа. Помню, я уже собрался идти домой, когда мне сказали, чтобы я ее осмотрел. Ее сразу же отправили на обследование, потому что у нее было сильное кровотечение. Оно, очевидно, уже продолжалось какое-то время, потому что она потеряла много крови и очень ослабела. Однако не до такой степени, чтобы это угрожало ее жизни. Когда я спросил у нее, что произошло, она отказалась ответить. Такие вещи у нас в отделении случаются довольно часто, пациентки не хотят говорить, отчего началось кровотечение. Приходится самим догадываться, что случилось, но в конце концов рано или поздно мы об этом узнаем. Однако эта пациентка вначале ничего не сказала, а позже лгала. Вам прочитать историю болезни или изложить своими вашими, попроще?

— Спасибо, лучше просто расскажите, — сказал Мартин Бек. — В латыни я всегда был слаб.

— Я тоже, но это так, между нами, — сказал доктор.

Он был южанином и говорил спокойно, понятно и методично.

— Как я уже сказал, у нее было сильное кровотечение и боли, поэтому мы сделали ей укол. Кровотечение было из матки и рваных ран во влагалище. На шейке матки и задней стенке влагалища имелись раны, нанесенные, по-видимому, каким-то острым твердым предметом. В мышечной ткани вокруг входа во влагалище были глубокие царапины, по которым можно судить, что предмет был большим. Внутренние ранения довольно часто встречаются у женщин, которые попадают в руки к неловкому или жестокому мужчине, или у тех женщин, которые пытаются самостоятельно сделать аборт, но должен вам сказать, что ничего подобного я еще не видел. Думаю, совершенно исключено, что она это сделала сама.

— А что она говорила? Что сделала это сама?

— Когда в конце концов она заговорила, то сказала именно так. Я уговаривал ее сказать нам, как такое могло произойти, но она лишь повторяла, что сделала это сама. Я ей не верил, и она знала, что не верю, но даже не попыталась придумать что-нибудь более убедительное, лишь повторяла одно и то же вранье: я сделала это сама, — словно заело граммофонную пластинку. Странно то, что беременной она не была. Матка у нее была повреждена, но если бы она и была беременна, то лишь на столь ранней стадии, что просто не могла об этом знать.

— А как, по-вашему, это могло произойти?

— Это, должно быть, сделал ей какой-то сексуальный маньяк. Возможно, это прозвучит бессмысленно, но мне показалось, что она хочет от кого-то спрятаться. Я за нее немного опасался, поэтому мы оставили ее до первого октября, хотя спокойно могли выписать и раньше. Кроме того, я не терял надежды узнать от нее правду. Но она твердо стояла на своем, и в конце концов пришлось отпустить ее домой. Ничего другого мне не оставалось делать. Я все же сообщил об этом нескольким моим знакомым в полиции, думаю, они пытались что-то выяснить, но безрезультатно.