Аркадий Адамов - Вечерний круг

— Видите, как растёт её цена? — с гордостью спросила Лена, словно это была её личная заслуга.

Игорь кивнул.

— И всё это приходится везти на оценку или оценщики приходят к вам?

— Приходят, — раздражённо махнула рукой Лена. — Конца им нет.

— Знакомые?

— За столько лет не то что познакомиться, породниться можно.

— Да уж, вы невеста завидная, — улыбнулся Откаленко.

— Не очень. У меня жуткий характер. Да и вообще я не собираюсь становиться невестой. Муж, дети, готовка, пелёнки — спасибо. У меня такого инстинкта нет. Пусть другие этим наслаждаются. Я считаю, если любить, то в чистом виде.

— Как это понимать?

— Я и он. И всё. И больше мне ничего не надо.

— Так, Леночка, не бывает.

— А у меня вот будет.

— Благодаря всем этим папиным ценностям?

— Хотя бы.

— Вас ждут здесь большие разочарования.

— А вы приходите ко мне через пять лет, увидите.

— Договорились. А пока вернёмся к этому списку. Где лежали крест, веер и золотые карманные часы фирмы «Павел Буре»?

— С тремя крышками.

— Часы?

— Конечно. Они считались особо дорогими, даже тогда, при Буре.

— А-а… И где всё это лежало?

— Веер — на стеклянной полочке в горке, а крест и часы — вон там. — Она указала на шифоньерку. — В верхнем ящике.

— Интересно, — заметил Откаленко. — Почему же тогда не унесли из нижнего ящика ту малахитовую шкатулку?

— Шкатулка стояла у мамы в комнате.

— Значит, воры туда не заходили?

— Ну, ясно. Иначе забрали бы шкатулку, будьте уверены. И кое-что ещё тоже.

— Понятно. Теперь дальше. Где стояли подсвечники?

— Там, на рояле.

Игорь прочёл весь список украденных вещей. Все они находились в этой комнате. Было ясно, что воры никуда больше не заходили и о дорогих вещах в комнате жены Потехина им, видимо, не было известно. Игорь тут же уловил важность этого обстоятельства, уловил как бы на лету, пока не вдумываясь, не пытаясь делать выводы. Так же, как он уловил слова Лены о том, что шкатулка была куплена десять лет назад самим Потехиным, а вовсе не досталась ему от отца, как он заявил вчера Красильщикову. Но пока следовало лишь накапливать факты для будущего анализа.

— Кстати, среди оценщиков есть, наверное, и близкие друзья? — спросил Игорь как можно равнодушнее.

Лена пожала плечами.

— Есть, наверное. Только я их не знаю. У меня свои близкие друзья, поинтереснее. — Она лукаво усмехнулась. — Хотите познакомлю?

— Спасибо. У каждого свои близкие друзья. А теперь, Леночка, я проделаю одну операцию. Вы не удивляйтесь только, — сказал Игорь, вставая. — И попрошу вас пересесть, ну, хотя бы на тот стул. Пожалуйста.

Девушка, улыбаясь, послушно поднялась с дивана и самым невинным тоном осведомилась:

— Вы со мной хотите операцию проделать?

— Нет, — сухо ответил Игорь. — С диваном.

— Ого! Это тоже интересно.

Игорь между тем достал из портфеля круглый, высокий свёрток. В нём оказалась стеклянная банка, разделённая внутри на две части. В нижней части была налита какая-то прозрачная жидкость. Сверху банка была закрыта плотной притёртой пробкой. Игорь аккуратно поставил банку на шахматный столик, затем достал из портфеля фонарик на длинной рукоятке и тонкий пинцет.

— Это что же такое? — с любопытством спросила Лена, указывая на банку.

— Эксикатор.

— А зачем он?

— Может быть, и незачем. Посмотрим.

Игорь опустился на пол, подлез под диван и зажёг фонарик.

Так и есть. Загадочный комок темнел у стены, возле задней ножки дивана. Положив зажжённый фонарик на пол, Игорь спиной и руками стал медленно, осторожно отодвигать диван, не спуская глаз с тёмного клочка, который начал чуть заметно шевелиться под дуновением воздуха от двигавшегося дивана. И Игорь с удовлетворением отметил про себя, что не ошибся: комочек был пеплом, случайно не разрушившимся, а унесённым потоком тёплого воздуха, когда где-то здесь, совсем рядом, сгорело несколько бумаг, не случайно сгорело, конечно.

Но это всё ещё предстояло тоже обдумать. А пока надо было действовать с величайшей осторожностью, раз уж Игорь взял на себя обязанности эксперта, первоначальные, конечно, обязанности, дальше с этим комочком пепла будет заниматься специалист.

Игорь выполз из-под дивана, взял со столика банку и пинцет и снова нырнул под диван. Там он в узком свете фонарика подполз на локтях поближе к тёмному комочку, открыл банку и, затаив дыхание, осторожно поддел пинцетом комочек пепла и медленно перенёс его в банку, опустив в верхнее отделение, затем плотно закрыл её пробкой и тогда только с облегчением, жадно вздохнул.