Фред Варгас: Заповедное место

— У вас тоже бывают всякие чудачества, — сказал по-английски помощник суперинтенданта Рэдсток своим коллегам из Парижа.

— Что он сказал? — спросил Адамберг.

— Что у нас тоже бывают всякие чудачества, — перевел Данглар.

— Это верно, — согласился Адамберг, однако не проявил интереса к разговору.

Сейчас для него было важно только одно: шагать по улице. Он находился в Лондоне июньской ночью и хотел пройтись. Коллоквиум длился два дня и уже начинал действовать ему на нервы. Многочасовое сидение на одном месте было одним из редких испытаний, способных заставить Адамберга потерять хладнокровие и впасть в то странное, просто-таки немыслимое для него состояние, которое другие люди называли раздражением или лихорадочным возбуждением. Накануне ему трижды удалось вырваться из зала заседаний, он наскоро обошел квартал, запомнил ряды кирпичных фасадов, рисующиеся в перспективе белые колонны, черные с золотом фонари и свернул на узкую улочку под названием Сент-Джонс-Мьюз — и как это люди умудряются произносить такое: «Мьюз»? Там мимо него пролетела стайка чаек, кричавших по-английски. Но его отлучки не остались без внимания. Поэтому сегодня он должен был сидеть на своем месте как пришитый; ему не нравились выступления коллег, и к тому же он не поспевал за скороговоркой переводчика. Зал был битком набит полицейскими: все эти легавые изощрялись как могли, придумывая хитрые ловушки, чтобы «контролировать иммиграционные потоки», чтобы окружить Европу непроницаемым барьером. Но Адамберг всегда предпочитал текучее застывшему, гибкое — отвердевшему, он охотно вливался в эти «потоки» и вместе с ними искал возможность разрушить стену, которую укрепляли сейчас на его глазах.

Рэдсток, коллега из Нью-Скотланд-Ярда, производил впечатление большого специалиста по ловушкам, но похоже, не ставил перед собой задачи усилить их эффективность. Ему оставался год до пенсии, и он, как истый британец, мечтал отправиться на северные озера ловить форель: по крайней мере, так сказал Данглар, который все понимал и все переводил, в том числе и то, чего Адамберг вовсе не жаждал узнать. Адамбергу хотелось бы, чтобы его помощник не тратил силы зря, переводя каждое слово, но у Данглара в жизни было так мало удовольствий, и он так радовался, купаясь в английском языке, словно кабан в высококачественной грязи, что комиссар не мог отнять у него хоть крупицу этого блаженства. Здесь, в Лондоне, Данглар казался почти стройным, его бесформенное тело обретало правильную осанку, сутулые плечи распрямлялись, и он превращался в статного мужчину, почти что выделявшегося из толпы. Возможно, он мечтал, выйдя на пенсию, присоединиться к своему новому другу и вместе с ним ловить форель на северном озере.

Видя, как добросовестно Данглар исполняет обязанности переводчика, Рэдсток пользовался этим, чтобы описывать ему во всех подробностях свою жизнь в Ярде, а кроме того, еще рассказывал всякие игривые истории, которые, по его мнению, должны были понравиться гостям из Франции. Данглар слушал его в течение всего обеда, не выказывая усталости и постоянно следя за качеством вина. Рэдсток называл майора «Дэнглард», и два сыщика, проникшихся взаимной симпатией, угощали друг друга занятными историями и выпивкой, словно бы начисто забыв об Адамберге. Из сотни легавых Адамберг был единственным, кто не знал ни слова по-английски. Поэтому он занимал на коллоквиуме положение маргинала, как, собственно, и надеялся, и лишь немногие понимали, что это вполне закономерно. За ним все время ходил бригадир Эсталер, молодой человек с зелеными глазами, всегда широко раскрытыми от хронического удивления. Адамберг захотел, чтобы Эсталер тоже участвовал в коллоквиуме. Он заверил начальство, что с Эсталером все будет в порядке, и время от времени прилагал некоторые усилия в этом направлении.

Элегантно одетый Адамберг, засунув руки в карманы, шагал по улице и наслаждался этой долгой прогулкой, а Рэдсток петлял по городу, желая показать гостям особенности лондонской ночной жизни. Тут женщина спала под крышей из сшитых вместе зонтов: во сне она обнимала teddy bear ростом больше чем в метр. «Плюшевого медведя», — перевел Данглар. «Я понял», — отозвался Адамберг.

— А вот там, — сказал Рэдсток, указывая на поперечную улицу, — вот там вы видите лорда Клайд-Фокса. Яркий пример того, что у вас называется «эксцентричным аристократом». По правде говоря, их у нас остались единицы, ведь они почти не воспроизводятся. Этот еще молодой.