Ю Несбё - Призрак

— По большей части полицейским.

— По большей части полицейским, — повторил Олег, кивая. — Разве это не банально и грустно?

— Банально и грустно, — ответил Харри, взял недокуренную сигарету, недовольно посмотрел на нее, как будто она работала не так, как должна. — Потому что это означает, что у меня нет выбора, Олег.

— Выбора?

— Я должен сделать так, чтобы ты понес заслуженное наказание.

— Ты больше не работаешь в полиции, Харри. Ты стоишь передо мной без оружия. И пока еще никто не знает того, что знаешь ты, и того, что ты находишься здесь. Подумай о маме. Подумай обо мне! Хотя бы раз в жизни подумай о нас, о нас троих. — В глазах у него стояли слезы, а в голосе звучал пронзительный металл отчаяния. — Почему ты не хочешь просто уйти отсюда прямо сейчас, и мы обо всем забудем и скажем, что ничего не было?

— Я бы хотел, чтобы у меня была возможность так поступить, — ответил Харри. — Но ты поймал меня. Я знаю, что случилось, и я должен остановить тебя.

— Почему же ты позволил мне добраться до пистолета?

Харри пожал плечами.

— Я не могу арестовать тебя. Ты должен сдаться сам. Это твой путь.

— Сдаться сам? С чего бы это? Меня только что освободили!

— Если я тебя арестую, я потеряю и твою мать, и тебя. А без вас я — ничто. Я не могу жить без вас. Ты понимаешь это, Олег? Я крыса, которой перекрыли единственный вход в нору, так что она может попасть туда только одним способом. По тебе.

— Так отпусти меня! Давай забудем всю эту историю и начнем все сначала!

Харри покачал головой.

— Предумышленное убийство, Олег. Я не могу. Сейчас ключ и пистолет у тебя. Это ты должен подумать о нас троих. Если мы пойдем к Хансу Кристиану, он все устроит, ты сможешь сдаться, и в этом случае тебе значительно сократят срок.

— Но я просижу достаточно долго и потеряю Ирену. Никто не станет столько ждать.

— Может, да, а может, и нет. Может, ты ее уже потерял.

— Ты врешь, ты всегда врешь! — Из глаз Олега безостановочно лились слезы. — Что ты сделаешь, если я откажусь сдаться?

— Тогда мне придется арестовать тебя прямо сейчас.

Олег издал стонущий звук, то ли всхлип, то ли недоверчивый смех.

— Ты сошел с ума, Харри.

— Таким уж я создан, Олег. Я делаю то, что должен. Как и ты должен делать то, что должен.

— Должен? Из твоих уст это звучит как проклятие!

— Возможно.

— Дерьмо!

— Так разрушь это проклятие, Олег! На самом деле ты больше не хочешь убивать, так ведь?

— Уходи! — закричал Олег. Пистолет ходуном ходил в его руке. — Давай! Ты больше не работаешь в полиции!

— Правильно, — ответил Харри. — Но, как я уже говорил…

Он сомкнул губы вокруг черной сигареты и глубоко затянулся. Закрыл глаза и постоял так пару секунд, как будто наслаждался. А потом выпустил воздух и дым из легких.

— …я полицейский.

Он бросил сигарету на пол. Наступил на нее, двигаясь в сторону Олега с поднятой головой. Олег был почти такого же роста, как он сам. Харри поймал взгляд юноши, державшего перед собой пистолет. Увидел, как поднимается предохранитель. Уже понял, чем закончится дело. Он был препятствием, у мальчишки тоже не имелось другого выбора, они были двумя неизвестными в нерешаемом уравнении, два небесных тела, двигающихся встречными курсами к неизбежному столкновению, партией в «Тетрис», победить в которой мог только один из них. И только один из них победит. Харри надеялся, что у Олега хватит ума избавиться потом от пистолета, что он сядет на самолет в Бангкок и никогда ничего не расскажет Ракели, что не будет просыпаться с криком посреди ночи в комнате, полной призраков, что сумеет прожить достойную жизнь. Потому что его собственная жизнь такой не была. Больше не была. Он набрался мужества и продолжил идти вперед, ощущая тяжесть своего тела и видя, как увеличивается в размерах черный глаз пистолета. Осенний день, десятилетний Олег, ветер треплет его волосы, Ракель, Харри, листва апельсинового цвета, они смотрят на фотоаппарат и ждут, когда он щелкнет. Фотодоказательство того, что они добрались до самой вершины, побывали на ней, достигли пика счастья. Указательный палец Олега, побелевшая фаланга, отводящая предохранитель назад. Пути назад, туда, где они побывали, больше нет. Времени, чтобы успеть на тот самолет, никогда бы не хватило. Да и самолета никакого не было, как не было никакого Гонконга, лишь мечта о жизни, которой никто из них не смог бы жить. Харри не чувствовал страха. Только горе. Короткая очередь была похож на выстрел, от нее затряслись оконные стекла. Он почувствовал физическое давление от пуль, попавших ему в грудь. От отдачи дуло поднялось, и третья пуля попала ему в голову. Он упал. Под ним было темно. И в эту тьму он падал. Пока его не поглотило и не окутало прохладное ничто, избавляющее от боли. Наконец, подумал он. И это была последняя мысль Харри Холе: наконец, наконец-то он свободен.