Харлан Кобен - Прошлое не отпустит

Брум собрался повернуться, как вдруг почувствовал, что к его шее сзади прижалось дуло пистолета.

— Брось оружие, Брум, — сказала Лорен.

Меган словно кувалдой по голове ударили.

Раньше она спрашивала себя, отчего это Рэй так удивился появлению Стюарта Грина. Теперь все стало ясно. Все эти годы он знал, что Стюарт мертв. Он принес огромную жертву, может быть, слишком большую, и эта тайна, которую Рэй носил в себе все это время, угнетала его, не давала покоя, возможно, даже стоила ему в какой-то степени душевного здоровья. Кому-то удается более или менее смириться с такими вещами. Они живут и занимаются своими делами. Но Рэй — натура слишком эмоциональная. Он так не мог. Особенно после того, как его оставила любимая женщина. Особенно если иметь в виду, что эту женщину — женщину, ради которой он и принес огромную жертву, — он больше не видел и даже не знал, что с ней случилось, долгих семнадцать лет. Последнее, что Меган сказала Рэю, уходя из допросной, — она сделает все от нее зависящее для его освобождения. Уж это она была обязана сделать. Меган поможет ему, а потом, права она или нет, навсегда уйдет из его жизни.

Но первое, о чем она спросила, выйдя в коридор, — где ее муж.

— В конце коридора, там, слева.

Меган поспешила к Дейву. Когда она вошла в комнату, он вздрогнул, а Меган почувствовала, как сердце ее переполнила истинная любовь. Она бросилась к нему и упала в его объятия. И вот тут-то, чувствуя себя в покое и безопасности, она подумала о том, как вообще оказалась тогда, семнадцать лет назад, в парке.

Разве не Лорен передала ей просьбу Рэя встретиться в том месте?

Разве не Лорен распустила слух, будто Стюарт Грин жив, хотя, как теперь стало ясно, этого никак не могло быть?

Разве не Лорен утверждала, будто ей известно, как провела Меган последние семнадцать лет, хотя невозможно и это?

Меган бросилась к специальному агенту Аньони.

— Где детектив Брум?

— Не знаю. Он вроде говорил, что собирается зайти в клуб «Ла Крем».

Голдберг перегнулся через плечо Эрин и еще раз посмотрел на экран компьютера.

— Точно, это Лорен, барменша из «Ла Крем». Как она, черт возьми, здесь оказалась?

— Эта женщина убила своего мужа-насильника.

— Что-о?!

— Следствие пришло к выводу, что имела место самооборона. Явная и бесспорная самооборона.

— Где Брум? — резко бросил Голдберг. — Надо немедленно сообщить ему об этом.

— Оружие на пол, — повторила Лорен.

— Что ты такое говоришь, Лорен? Я ведь ради тебя здесь.

— Прошу тебя, Брум. — Она еще плотнее прижала пистолет к его затылку. — Ночь долгая получилась. Брось оружие.

Брум повиновался.

— А теперь позвони в участок дежурному. Скажи, что помощи не нужно, все в порядке.

И вновь Брум, совершенно не понимая, что происходит, повиновался. А затем указал на распростертое на полу тело:

— Кто это?

— Наемник Делла Флинна.

— И что ему от тебя потребовалось?

— Хотел узнать, где Карлтон. Применив пытку, конечно. Забавно. Он из тех, кто умеет делать больно другим, но совершенно не готов сам испытывать боль. Впрочем, таковы многие мужчины.

Брум посмотрел на нее. Встретившись с ним взглядом, Лорен кивнула, словно приглашая увидеть то, что и без того очевидно.

— О Господи… так это ты?

— Я.

— Это ты всех их убила?

— Именно. По одному в год. И всегда накануне Марди-Гра. Только я не думала, что кто-нибудь вычислит эту мою систему. На большинство этих ублюдков всем было наплевать, никто и не подумал заявить об их исчезновении. Поздравляю, молодец, что додумался.

— Это не я, а моя напарница.

— Она ведь твоя бывшая жена? Умная женщина. Уважаю.

Брум промолчал.

— Можешь не беспокоиться, Брум. Тебя я убивать не собираюсь и ее преследовать тоже. Вообще ничего подобного не будет. — Лорен криво улыбнулась и посмотрела на пистолет так, словно впервые увидела его. — Как я только не воображала конец всей этой истории, но о том, что буду объясняться, направив на тебя оружие, подумать не могла. — Она покачала головой. — Даже не знаю… Собираешься потянуть время в надежде, что придут на выручку?

— Не в моем духе.

— Ну и хорошо. Потому что в этом нет никакого смысла. А беспокоиться, повторяю, не надо. Скоро все прояснится.

— Что прояснится?

— Мой замысел. Но я хочу, чтобы все было по-моему. Мне надо, чтобы ты меня выслушал, Брум. Если я когда-то хоть что-то для тебя значила, ты уж, пожалуйста, постарайся меня понять.

— А разве у меня есть выбор?