Фергюс Макнил: Убийство с первого взгляда

— Ах, черт! Вот дерьмо! — продолжал сквернословить Роб. Он упирался руками в болотистую почву, но та проседала под его весом. Он хватался за стебли травы, но толку от этого не было никакого. Увяз он намертво. — Помоги мне, Роб! Помоги!

Внезапно ситуация перестала казаться Робу такой забавной. Он в отчаянии оглянулся по сторонам, но держаться было совершенно не за что — вокруг торчали одни камыши. Тем не менее он ухватился за несколько наиболее толстых стеблей, наклонился максимально вперед и протянул руку барахтающемуся в воде брату.

В этот самый момент он вдруг испытал необычное ощущение: внутри зародилось сильнейшее возбуждение, он понял, что наслаждается происходящим, каждая клеточка тела наполнилась радостью. Гэри сейчас полностью от него зависел, находился всецело в его власти. И это было так приятно…

Глядя прямо в глаза брату, он чуть отдернул протянутую руку и произнес:

— Гэри, проси прощения.

— Что?!

— Проси прощения!

— Хорошо. Так и быть, прошу у тебя прощения. Готов сделать все, что захочешь, — торопливо заговорил Гэри. Потом забился в воде и завопил: — А теперь дай мне руку, мать твою!

Нет, он не собирался просить прощения по-настоящему.

Роб посмотрел сверху вниз на своего мучителя, которого чем сильнее он барахтался, тем глубже засасывало в трясину.

Он никогда бы не попросил прощения добровольно.

Роб выпрямился, вернулся на относительно безопасную кочку и закрыл глаза.

— Пожалуйста, помоги! Мне не вытащить ноги! — Гэри сейчас едва ли не умолял его, но совсем скоро он снова станет прежним засранцем. — Ты должен мне помочь, Роб!

А мог бы выбраться и сам.

Роб повернулся и, с трудом выдирая ноги из трясины, медленно зашагал туда, где почва казалась более твердой. За спиной продолжал надрываться старший брат. Он жутко ругался, орал, но с каждым шагом крики становились все тише и тише. Прикусив губу, Роб полностью сконцентрировался на том, чтобы ступать по возможности на менее опасные участки почвы. Все прочие мысли он постарался выкинуть из головы.

«Я ведь не сделал ничего плохого. Я вообще ничего не сделал».

И тут раздававшиеся за спиной крики вперемешку с матерщиной сменились пронзительным полувоплем-полустоном. Он буквально пригвоздил Роба к месту, заставил остановиться и обернуться. Но густые камыши скрывали то место, где должен был находиться брат.

А потом все прекратилось.

Сверхъестественная тишина накрыла низину. Лишь ветер негромко напевал траурную песнь. Несколько минут, показавшихся долгими часами, Роб стоял, не шевелясь, и слушал, пока его не начала колотить крупная дрожь. Тогда он вышел из оцепенения, повернулся к болоту спиной и зашагал назад в деревню.

Стивен Дженнингс оторвался от монитора и стал следить, как стрелки настенных часов неспешно отсчитывают последние минуты перед ленчем. Утро выдалось мрачным, но сейчас он даже со своего находящегося в дальнем конце офиса рабочего места видел, что погода переменилась, тучи разошлись и выглянуло солнце. Подавив зевок, Дженнингс пригладил короткие, песочного цвета волосы и медленно встал со стула. Первым его побуждением было снять со спинки синий анорак, он постоял несколько секунд в нерешительности, но потом передумал. Сегодня он вполне обойдется без теплой куртки.

Он спустился вниз, толкнул тяжелую стеклянную дверь и вышел по ступенькам на Трогмортон-стрит. Улица встретила его привычным успокаивающим гулом. По тротуару уже двигались такие же, как Дженнингс, офисные сотрудники, стремившиеся перехватить в одном из кафе ранний ленч, и он ускорил шаг. За своим столом в самом углу он видел так мало солнечного света, что сегодня намеревался занять в кафе место около окна.

В «Каса Миа» было уже довольно людно, но Дженнингсу все же посчастливилось найти столик, на который падали солнечные лучи. Он «забил» место, повесив пиджак на стул, и направился к стойке заказать свой обычный ленч: сэндвич и колу.

Когда он вернулся к столику, то обнаружил на нем объемистый коричневый конверт.

Нахмурившись, Дженнингс огляделся по сторонам в попытке вычислить, кто бы мог оставить конверт, но никого подозрительного не обнаружил. Он сел и с трудом подавил вспышку раздражения — это его стол, он первым его занял и не собирался ни с кем делить.

Прошло несколько минут, посетители ходили взад-вперед мимо столика, но никто к нему не подошел и не изъявил желания присоединиться. Любопытство пересилило раздражение, и Дженнингс, откусив очередной кусочек от сэндвича, будто бы случайно коснулся конверта и приподнял его край, пробуя на вес. Внутри что-то было — не слишком тяжелое, но в одно мгновение Дженнингсу вспомнились антитеррористические предупреждения, и он призадумался. Что, если там бомба?