Алексей Яковлев - Колдунья-индиго

— А вы не признаете очевидного! Умерщвленный Никитой петух был не простой, а ритуальный! За простого петуха Никита, возможно, тоже отделался бы только переломами конечностей. Юлькина же кошка Клеопатра и вовсе происходит, то есть происходила, от священных древнеегипетских кошек. Может, с участием ее прапрапрапрабабушки древнеегипетские жрецы свершали магические заклятья, помещая в пирамиду мумию фараона Рамзеса — надцатого?! Общеизвестно, что все, нарушавшие многотысячелетний покой фараона, вскоре скончались при загадочных обстоятельствах. И вы полагаете, что потомкшу, или потомицу, не знаю, как правильно сказать, той древнеегипетской магической кошки можно безнаказанно убить с особой жестокостью общеопасным способом и за это никак не поплатиться?!

— Но Юлия-то здесь при чем? Это просто удивительно! Ты служишь у Никандрова, а его родную дочь люто ненавидишь!

Новиков смутился и мысленно почесал затылок: что-то он действительно не в меру разговорился… Как бы не накликать на свою голову больших неприятностей! И, помявшись, начальник никандровской охраны попросил своих собеседников не распространяться о том, что они тут от него услышали. Если его отзывы о Юлии дойдут до Никандрова, увольнения без выходного пособия ему не избежать. И заступничество Нелли Григорьевны не поможет…

— На Панова-то я надеюсь, он хоть и злится на меня, когда я плохо отзываюсь о Юлии, но Глеб — мужик порядочный и на подлость не способен.

— А я, значит, непорядочный?! — обиделся Курсаков.

— Нет, я просто не так выразился, — совсем запутался Новиков. — Извините за оговорку, я имел в виду совсем другое.

— Да ладно, не извиняйся и не опасайся. Я не сплетник и никакой подлянки делать тебе не собираюсь, — успокоил начохра Курсаков.

В это время за дверью в соседней комнате послышалось какое-то шарканье.

— Это Оксана взялась за уборку, — в ответ на вопросительный взгляд Горюнова пояснил Новиков.

— К вопросу о сплетнях, — Горюнов в задумчивости смотрел на дверь. — Каков вклад Оксаны в этот жанр устного народного творчества?

— Все работающие здесь женщины, и Оксана в их числе, могут с полным основанием провозгласить: «Сплетни — наша вторая профессия!» — с язвительной усмешкой сообщил Новиков.

— Сначала ты Юлию костерил почем зря, а теперь и все женщины для тебя нехороши! — осудил очернителя прекрасного пола Курсаков.

Горюнов выразил свое полное согласие с коллегой:

— Ты, Новиков, большой фантазер. Это нужно же было придумать, что Юлия в память об убиенном шаманском петухе расправилась с Никитой, а из мести за сожженную кошку тоже, видимо, с помощью колдовства организовала похищение Дэна. Но я обещаю о твоих фантазиях никому не рассказывать — при одном условии: ты поможешь влюбленному оперу завоевать сердце прекрасной колдуньи.

— Зачем эта стер… эта девушка ему нужна?! Еще раз повторяю: от нее следует держаться подальше! — опять вспыхнул начальник охраны.

— Ты что, не согласен на мои условия? — удивленно поднял брови Горюнов.

— Да согласен, согласен. В конце концов, у Глеба своя голова на плечах, пусть ею и думает.

— Тогда выйди на пару минут и заодно проверь, точно ли там Оксана. А когда возвратишься, дверь за собой как бы случайно притвори не плотно, чтобы осталась небольшая шелка.

Когда Новиков вернулся и кивком головы подтвердил, что в соседней комнате действительно протирает пол Оксана, Горюнов громко сказал:

— Коллеги, я вам хочу кое о чем поведать под большим секретом, только еще раз напоминаю: все, что вы сейчас услышите, сохраните в тайне.

Курсаков и Новиков согласным мычанием, положительными и вопросительными репликами выразили свое большое желание с обещанным секретом ознакомиться. В соседней комнате шарканье прекратилось, а щель в дверях стала чуть шире.

— Вы знаете, что наш Глеб безумно влюблен в Юлию, днем и ночью только о ней одной и думает, и грезит. Но это и неудивительно, Юлия — чудесная девушка! — произнеся этот панегирик, Горюнов требовательно кивнул Новикову: мол, продолжай, твоя очередь…

— Да, Юлия — прелестная девушка, — согласился Новиков и при этом скривился так, будто в рот ему насильно засунули гнилой лимон. — Очаровательная! И какая умница! — и начальник охраны повертел пальцем у виска.

— Весьма, весьма достойная девица, — присоединился к мнению коллег и Курсаков.

Горюнов сначала молча показал насмешнику Новикову кулак, а потом завершил коллективную оду: