Николай Леонов - Исповедь сыщика [сборник]

— Ты все понимаешь, я знаю, что ты знаешь, перестанем играть в пинг-понг, — миролюбиво сказал Авдеев. — Ты покажешь мне свой рапорт?

— Мог бы и не показывать, у любого беспредела существует предел, но по старой дружбе — пожалуйста. — Гуров вынул из кармана конверт, который даже не заклеил. — Ничего нового, чистой воды бюрократизм.

— Спасибо, — Авдеев небрежно просмотрел рапорт, убрал в конверт, лизнул и заклеил. — Разреши, я сам передам конверт водителю?

— Ради бога, только в моем присутствии.

— Ты мне не доверяешь? — возмутился Авдеев.

Гуров остановился, взглянул полковнику в глаза, ткнул пальцем в грудь, подчеркнуто отделяя слова друг от друга, спросил:

— Это ты мне говоришь о доверии? Ты наглец, Николай! — выхватил у него конверт. — Теперь присутствовать будешь ты, а передавать буду я.

— Если бы ты послужил в нашей конторе…

— Если бы у бабушки были колеса, была бы не бабушка, а трамвай! — Гуров положил конверт в карман, где у него лежал аналогичный, который и должен был попасть к Орлову.

— Извини, Лев Иванович, — Авдеев пожал плечами, — ты лишь усложняешь мою жизнь. За нами будет наблюдать Илья Егоров, который мгновенно накатает бумагу, что я допустил тебя контактировать с внешним миром.

— А ты его успокой, скажи, что мою писанину читал, ничего предосудительного в ней нет. Так, невинное, хотя и пространное, сообщение для прессы.

— Ну и юмор у тебя, — Авдеев даже приостановился, вытер лицо платком. — Как тебе мадам?

— Умная, волевая женщина.

— Ты с ней разговаривал недопустимо, сломаешь себе шею.

— Глупец, для этого необходимо упасть, к примеру, выпасть из окна, хотя бы свалиться со стула. А у меня ни окна, ни даже стула. Я опер-розыскник, бегаю на своих двоих, а коли некуда падать, невозможно ничего сломать.

Обдумывая услышанное, Авдеев некоторое время шел молча, затем резко сменил тему:

— Поначалу мне казалось, что местный охранник тебе понравился. Так чего ты на него накинулся, когда мы стояли у тела?

— Умный, образованный парень служит овчаркой, зло берет, — ответил Гуров.

Сыщик сказал неправду, сначала он разозлился на себя за ротозейство, а потом атаковал Егорова, проверяя парня на прочность. Если отступит, значит, холуй, но Илья держался достойно, а с таким человеком можно иметь дело.

— Надеюсь, ты не придал значения ссадинам на руке покойной? Она ведь могла их получить и два, и три дня назад.

— Конечно, — вновь слукавил сыщик. Он был не врач, но в травмах разбирался. Покойную хватали за руку незадолго до смерти. Кожа у женщин чувствительная, синяки проступают сразу, на второй день они начинают желтеть. У горничной они не успели налиться синевой. У нее произошло столкновение с несильным, но цепким мужчиной за три-четыре часа до смерти. Стопроцентной уверенности у сыщика не было, но подобное объяснение повреждений наиболее вероятно.

— Что ты собираешься предпринять? — спросил Авдеев.

— Почему я? — Гуров недовольно хмыкнул. — Мы что, работаем раздельно, каждый за себя? — Он вынул из кармана конверт, вернул Авдееву — Передай водителю сам, я не хочу, чтобы тебя заменили, пришлют еще черт-те кого.

— Спасибо, Лев Иванович, ты настоящий друг.

Гурову стало неловко, он даже отвернулся, искренне смутившись, сказал:

— Не за что, я беспокоюсь о себе.

У ворот их встретил Илья Егоров, который прохаживался, заложив руки за спину, увидев офицеров, остановился.

— Пришла машина из МВД, водитель просит полковника Гурова. Я вас, Лев Иванович, задерживать не вправе, но уезжать до возвращения хозяина настоятельно не рекомендую. Если вы желаете что-либо передать, прошу это сделать через меня.

— Я написал рапорт своему генералу, — ответил Гуров. — Полковник у меня его забрал. Вы со своей секретностью совсем сдвинулись по фазе, играетесь, словно малые дети.

— Мы лишь выполняем указания своего начальства, — сдержанно произнес охранник и протянул Авдееву руку.

— Брось, Илья, не пыли, действительно смешно, хочешь, выйдем вместе, — он показал конверт. — Рапорт обыкновенный, для нас с тобой ничего нового.

— Ваше право, полковник, — охранник отступил, даже открыл перед Авдеевым дверь.

Когда тот вышел, Гуров шагнул к охраннику, сделал ложный выпад, Илья легко уклонился, сыщик той же рукой хлопнул его по плечу, отскочил и рассмеялся. Трюк был довольно прост, но действовал почти безотказно. Обычно нападающий делает финт одной рукой, а бьет другой.

— Выдохни и не сердись! — Гуров снова отступил. — Серьезный парень, а заводишься по пустякам. Ну не прав был полковник Гуров, да и черт с ним. У него одна служба, у Ильи Егорова другая. Так ведь по большому счету прав все-таки милиционер. — Гуров достал сигареты и зажигалку: — Не предлагаю, вижу, что не куришь. — За воротами заработал мотор, Гуров продолжал: — Девчонку убили, тело не осмотрели, таковы факты.