Николай Леонов: Исповедь сыщика [сборник]

Федул Иванович Драч легко выдернул из кресла худое, жилистое тело, подошел, оглядел Гурова, взял у сопровождающих оперативников папку с документами осмотра места происшествия и сказал:

— Я этого малого не боюсь. — Он покосился на Гурова, усмехнулся. — Езжайте в свою контору, поторопите экспертов, чтобы оба пистолета отстреляли, предварительное заключение сообщите по телефону, официальное заключение — завтра.

Оперативники помялись и ушли, Драч кивнул на кресло, сказал:

— Садись, сыщик, можешь курить. — Он опустился в свое кресло, бросил документы на стол. — Предупреждал, чтобы ты тут больше не появлялся. Рассказывай. — Заместитель прокурора сцепил сильные, узловатые пальцы.

— В меня стреляли, я стрелял, вызвали дежурного по МУРу, документы осмотра перед вами, Федул Иванович. — Гуров зевнул и отвернулся.

— Мандражишь? — Драч насупил кустистые седые брови, открыл папку. — Я погляжу, а ты думай, как оправдываться станешь.

Гуров, не торопясь, закурил, вновь упал за стоявший у тротуара «Москвич», услышал свист пуль, выстрелы, лежа за передним колесом машины, увидел высокую фигуру Жеволуба, которая висела на стволе «вальтера». Сыщик мог прострелить плечо, но повел стволом и выстрелил в грудь. Он умышленно убил человека, мог обесточить руку с пистолетом — с пяти шагов камнем не промахнешься. А он убил. И ни в каких протоколах это не записано, останется навсегда в его памяти и на его совести. Гурова знобило, одновременно клонило в сон. Озноб от страха, который сыщик зажал, стоя перед Жеволубом и гадая, патрон еще в обойме или уже в стволе? А сон нагонял инстинкт самосохранения, человек неосознанно пытался уйти от реальной жизни, спрятаться, передохнуть, чтобы не лопнула главная пружина и не отправила в сон вечный.

Дверь распахнулась, и вошел Орлов в золоте генеральских погон, даже при орденах. Пересек кабинет, быстро взглянул на Гурова, протянул руку хозяину.

— Привет, Федул, вот и свиделись.

— Здорово, Петр! — Драч привстал, пожал генералу руку, усмехнулся. — Чего это ты вырядился?

Гуров тоже встал, вяло произнес:

— Здравствуйте, Петр Николаевич.

— Сиди! — Орлов махнул рукой. — Господин заместитель прокурора, утра не могли дождаться?

— Присядь, генерал, — Драч вышел из-за стола, обнял Орлова за плечи, усадил на диван, пристроился рядом. — Конечно, можно обождать и утра, только ночевать парню пришлось бы в камере.

Гуров то ли дремал, то ли бодрствовал, понять не мог. Увидел Крячко, который вмешался в разговор старых друзей, начал размахивать руками, сыщик слышал слова: «Санаторий… Врачи… Идиоты…» Он заставил себя встать.

— Федул Иванович, давайте оформим протокол, — Гуров сделал несколько шагов, вернулся в кресло.

Драч писал протокол быстро, задавая вопросы, не очень вслушивался в ответы, продолжал писать.

Принесли кофе, не растворимый, настоящий. Гуров выпил две чашки, подмигнул Крячко, который грозил ему кулаком. Драч протянул протокол. Гуров расписался где положено.

— Ну, ладушки, покончили с бумагами. — Драч закрыл папку. — Поговорим по-людски. Вы объясните мне, старому, какого черта вы залезли в такие дела? Занимаетесь охраной спекулянтов и торгашей, не лезьте, куда не просят.

Гуров передохнул, выпил кофе, услышав последние слова прокурорского чиновника, разозлился и пришел в форму.

— По-людски, говорите? Я полагаю, человек в согласии с совестью должен жить. Я за здоровье немцев, других европейцев либо американцев не беспокоюсь, тем более под пулю не полезу. Я именно по-людски жить хочу. Они с нами на одном шарике обитают, соседи, можно сказать. Ни дружить с ними, ни тем более любить их я не собираюсь, но по-соседски относиться должен. Они нам хлебушек, колбаску поставляют, у нас денег нет, так мы бартер устроили, а шлем взамен преступников и наркотики.

— Господин полковник в отставке на пути встал и каюк! — Драч усмешливо взглянул на Орлова, который никак не реагировал, сидел на диване, закинув ногу на ногу. — Молодец, полковник, больше наркотик через Россию не пойдет! — Он рубанул рукой.

— Демагогия! Лилипуты как Гулливера связали? Ниточками! Если я одну ниточку разорвать могу, значит, обязан разорвать!

— Да рви хоть одну, хоть несколько, только не втихую, не в обход людей уполномоченных!

— А кто уполномоченный? — Голос у Гурова стал тихим, вкрадчивым. — Вы, заместитель прокурора? Генерал Орлов, начальник главка?

Драч опешил. Крячко втянул голову в плечи, зная, что вкрадчивость друга добром не кончается. Лишь Орлов ухмылялся, согласно кивал.