Николай Леонов - Исповедь сыщика [сборник]

Закончив осмотр, Гуров почему-то подумал, что прокурорский похож на большевика, красного комиссара из давнишнего кино — человека жесткого, справедливого, искренне болеющего за все человечество, поэтому к человеку относящегося равнодушно.

— Ну, господин полковник, — прокурор сложил документы в папку, сунул ее в стол, — будем колоться сразу или придется вас, как лучину, отщипывать?

Гуров повел плечами, словно не разговор предстоял, а рукопашная, от первой крови до последней капли, на языке уже вертелась дерзость, когда он увидел глаза хозяина кабинета. Они были светлые, с огромными черными зрачками, лукавые, хитрые, умные, даже добрые. Казалось, Господь в насмешку все перепутал — глаза предназначались совсем другому человеку.

— Лучше по щепочке…

— Федул Иванович, — подсказал прокурорский. — Вы, господин полковник, полагаю, дворянских кровей и такого имени отродясь не слышали.

— Федул Иванович, считайте, что запрягли. Поехали, — ответил Гуров.

— Предупреждали меня, о характере наслышан. — Хозяин закурил «Беломор», подтолкнул пепельницу к краю стола. — Форточку отвори, иначе погибнем.

Гуров не терпел панибратства и обращение на «ты» обычно пресекал, но сейчас лишь рассмеялся и открыл форточку.

— Ну, как там с новыми буржуями, ладишь? Не жалеешь, что ушел? Пустой вопрос — правду не скажешь, гордый. Так вот, Лев Иванович, прознали мы, что ты зацепил наркомафию. Прознали точно, удивляемся: куда ты лезешь и зачем? Ты теперь не полковник по особо важным, а сторож буржуйского благополучия и покоя. Наркотики тебе ни к чему, да и не по зубам — дело это государственной важности. Смекаешь?

— Обязательно, — Гуров кивнул. — Только не пойму, о чем вы толкуете? Вы тряхните свой «источник» — может, из него еще чего вывалится?

— Учишь? — Федул Иванович подмигнул. — Говорят, учиться никогда не поздно, но моя учеба закончилась. Чуешь?

— Угу, — Гуров закурил.

— Не признаешь? А этот, как его?.. — Прокурорский начал перебирать лежавшие перед ним бумажки, но сказал по памяти: — Еланчук Юрий Петрович тебе друг или родственник?

— Я такого в жизни в глаза не видал.

— Может, и не видал, однако разрабатываешь.

— Ошибаетесь.

— Я тебе кто? — Голос прокурорского набрал густоты — казалось, сейчас последует команда: по коням! — Мне годков столько, сколько твоему батюшке. Стану я, старый пень, приглашать бывшего опера и вести с ним ля-ля, коли не уверен?

— Я в вашей вере не сомневаюсь, только она ошибочна. На Руси в кого только не верили, теперь расхлебываем.

— Ладно, давай чуток взад подадим. Третьего дня у вашего юриста дочку сперли. Киднэппинг, что ли? Черт побери, не могу иностранное слово запомнить. Ты почему к властям не обратился?

Гуров смотрел в хитрые, умные глаза собеседника. Чувствовал, тот ведет сложную игру, сейчас ждет определенного ответа, не мог понять, какого именно.

— В милицию, что ли? — удивился Гуров. — Вам, законникам, известно: заявление обязаны родители подавать.

Федул Иванович одобрительно кивнул, пальцами замял окурок, закурил новую папиросу.

— И как же ты пацанку вызволил?

— Нормально, — Гуров пожал плечами. — Попросил вернуть. Сказал, мол, отец беспокоится, бабушка плачет, я сержусь, чужое брать безнравственно…

— И отдали… — Чиновник усмехнулся, вновь одобрительно кивнул. — Душевные люди.

— Люди как люди, — философски ответил Гуров.

— И ты человек как человек, только шибко умный и упрямый.

— Что выросло, то выросло, — усмехнулся Гуров. — У кого-то из друзей пословицу прихватил.

— Значит, Еланчук Юрий Петрович для тебя не человек, звук пустой?

Гуров уловил в глазах собеседника тревогу ли, предупреждение, разобраться не смог, ответил уверенно:

— Впервые слышу.

— Ладушки. — Федул Иванович спохватился: — А представляешь ситуацию: берем мы наркомафию, не всю, конечно, во всемирном масштабе, — он очертил рукой круг, — а так — крупиночку, — и показал ноготь. — Но для России масштаб достаточный. Дальше для тебя картина знакомая: один молчит, другой отрицает, а пятый колется, и начинается заплыв. И среди прочих имен называет и Гурова Льва Ивановича. Да не один называет, где отпереться просто, а несколько. Они ведь злые будут, могут и напраслину на тебя возвести. И уж что ты знал, ведал, переговоры вел — так обязательно. Обязательно — вроде твое любимое слово. Скажи?

— Обязательно, — повторил Гуров и улыбнулся. — Но у меня есть и другая присказка: «Это вряд ли…»