Николай Леонов - Исповедь сыщика [сборник]

— Ничего серьезного.

— Убили человека… В моем доме! Прошло трое суток, а у следствия никаких результатов.

Гуров молчал, а мог бы сказать многое. Например, что сейчас, к великому сожалению, в России постреливают и убивают в разных домах. Следствие ведет прокуратура, а он, сыщик, занимается розыском. Он промолчал не из уважения или страха перед хозяином, подобных разговоров Гуров не вел ни с кем, считая их бессмысленными.

— Лев Иванович, убежден, чего-то вы добились, имеете некоторые результаты, версии.

— Уважаемый Имран Русланович, как только я добьюсь конкретного результата, доложу. А сейчас водить вас по темному лесу моих предположений, говорить, что вот тут, может, чего-то есть, а может, и нет ничего… Извините.

— Вы мою заинтересованность понимаете, — спикер снял очки, сдавил пальцами переносицу. — Я могу помочь в работе?

Гуров пожал плечами и не ответил.

— Вы, полковник, ведете себя неприлично! Ваша позиция, — мол, вы, сильные мира, всевластны, но перед лицом смерти просто люди, человеки — безнравственна!

— Я делаю что могу, Имран Русланович, — тихо ответил Гуров и скучающе посмотрел в окно.

— Я могу помочь?

— Теоретически — да, практически — нет.

— Что именно я могу лишь теоретически и не могу практически? Поясните.

— Вы обидитесь.

— Не бойтесь, обещаю, наш разговор никак не отразится на вашей карьере.

Разговор, совершенно бессмысленный, Гурову изрядно надоел. Хозяин зациклился на своем могуществе, убежден, что управляет человеческими судьбами и все должны его бояться. Совершенно некстати Гурову вспомнился телевизионный ведущий, давно примелькавшийся и надоевший, который был искренне убежден, что каждый человек мечтает попасть на телевизионный экран.

— Желаете помочь? Извольте. Мне нужно допросить вас и ваших гостей, которые находились здесь в день убийства, — равнодушно, бесцветным голосом произнес Гуров.

— Допросить? Меня? — ошарашенно спросил Гораев. — Зачем? С какой целью? — И решительно закончил: — Совершенно бессмысленно! Да и следователь прокуратуры беседовал с нами.

— Беседуют за чашкой чаю. Свидетелей по уголовному делу, тем паче убийству, допрашивают. Извините, Имран Русланович, вы неважно себя чувствуете, прекратим бессмысленное препирательство. Я, с вашего разрешения, пойду. — Гуров встал и поклонился.

— С моего разрешения, сядьте, — Гораев устало откинулся на спинку кресла. — Что конкретно вас интересует?

— Вам угрожали?

— Постоянно, только не в том смысле, который вы вкладываете в это слово.

— Анонимные звонки? Сомнительные предложения?

Спикер навалился на стол, усмехнулся, пытался придать усмешке чувство превосходства, получилась лишь жалкая гримаса.

Гуров распахнул дверь и сказал:

— Врача!

Колыхнулась портьера, пробежал Эрик, в глубине дома прозвучал звонок, мужчина с саквояжем проскользнул в кабинет.

Гуров вышел в парк, закурил. Из подкатившей машины выпрыгнул начальник охраны, со стоявшей неподалеку скамейки поднялся полковник Авдеев, по ступенькам слетел элегантный Эрик, натужно выдохнул:

— Вас приглашает мадам!

— Меня? — Гуров взглянул на прислужника и отвернулся. — Я занят, передайте, позвоню позже.

— Вы не поняли? — Эрик прижал руки к груди, вздохнул.

— Это вы не поняли. — Гуров не повернулся, обронил через плечо: — Я обязательно позвоню позже.

— Что? Что ты натворил? — бормотал Авдеев.

— Сначала отвечал на дурацкие вопросы, затем задал один, признаюсь, далеко не оригинальный, — Гуров взял коллегу под руку, пошел по аллее. — У него скакнуло давление. Несчастный, замордованный человек.

— Несчастный? — Лицо Авдеева перекосила злая гримаса. — Что вы все знаете о несчастье? Есть такая болезнь — полиомиелит, это несчастье. Замордованный! Умереть и не встать! — Он смачно сплюнул под ноги.

Гуров не подозревал, что спокойный, циничный гэбэшник способен говорить столь яростно, ненавидяще. Гуров якобы не обратил внимания на вспышку Авдеева, уклончиво ответил:

— В мире много страшных болезней, Николай. Известно, сытый голодного не разумеет.

Из дома выскочил охранник Илья, подбежал, схватил Гурова за плечо:

— Что вы с ним сделали?

Гуров не двигался, уперся взглядом в лоб охранника, молчал, пока тот не убрал руку, затем взглянул на Авдеева и сказал:

— Вы тут от безделья осатанели. Вас на земляные работы пристроить, а вашему хозяину дать самую большую лопату. И чтобы неделю вы телефон не только не видели, звонка не слышали. Неврастеники.