Татьяна Степанова - Невеста вечности

Сестра Инна катила за собой небольшой чемодан на колесиках, сестра Пинна несла в руках две спортивные сумки, за спиной ее висел еще и рюкзак.

Сестра Римма вышла из «Лексуса» – она покинула монастырь на следующий день после происшествия в Удаленной часовне, не дожидаясь приезда комиссии из епархии. Сестра Инна вынужденно задержалась, потому что к ней в монастырь приехали мать и дядя. Семейный скандал оказался не менее громким, но сестра Инна упорно стояла на своем. И в результате семья объявила ей, что если она не покается и покинет монастырь, то домой может не возвращаться. Сестра Инна и не собиралась каяться, они с сестрой Пинной уже паковали чемоданы.

В этот вечер, сырой и промозглый, возле монастыря – ни паломников, ни автобусов, ни прихожан. Из монастырской кухни приторно пахло свежим пряничным тестом. Сестер-отступниц никто не провожал.

Сестра Римма в джинсах и кожаной куртке – стройная, изящная и ловкая, как истинная балерина, – обошла громоздкую машину и открыла багажник, начала помогать сестрам грузить вещи.

А потом они повернулись спиной ко всем этим куполам и пряникам, к своей прошлой жизни, которой так мало дорожили, и сели в машину.

Они собирались проехать весь белый свет, насколько бензина хватит. Но для начала отъехали недалеко – в сторону старой заброшенной фабрики, к Удаленной часовне.

Сестра Римма достала ключи и открыла ворота, а потом и дверь часовни. Строение по-прежнему оставалось ее собственностью, и она вела себя как хозяйка.

Вместе с сестрой Пинной они вынесли из часовни небольшой ящик, в котором покоился скелет. К этому скелету полицейские в тот раз сразу прицепились – чей, откуда взяли? Но оказалось, что скелет не настоящий, а сделан из полимеров. Такие продаются на интернет-сайтах медицинского оборудования и учебных пособий для медвузов. Сестра Римма вспоминала лица полицейских. Грешно потешаться над глупостью ближних, но сестра Римма не могла удержаться.

Она оглянулась на часовню, на это место. Возможно, в своей прошлой жизни она не часто встречалась со своим отцом, но каждый раз, каждую их встречу он вспоминал именно об этом месте и описывал его во всех деталях. А незадолго до своей гибели повез ее, свою дочь, на этом вот самом «Лексусе» сюда, на эту свалку, полную битого кирпича и мусора, и показал в натуре. Тот сон или явь в ночной келье… Ей приснилось, что отец явился и нарисовал план своей кровью. Нет, этого не случилось в реальности – лишь во сне… А наяву он просто привез ее сюда на машине и показал. И взял клятву, что она запомнит это место. И она поклялась отцу и запомнила все до мельчайших деталей, нарисовав план в своем сердце и в мыслях. И размышляла о нем слишком, слишком, слишком часто – в минуты одиночества и отчаяния, покоя и тишины и даже своего вынужденного монастырского уединения, и даже в часы долгих молитв, представляя себе, как все тут было тогда, в тот раз… Как ее отец – тогда еще молодой, живой, да, такой живой, энергичный, деловой, рисковый, фартовый, каким она помнила его с самого детства…

Как он приехал на здешнюю фабрику с золотом ставить клейма…

Как увидел ее – ту женщину-милиционершу из розыска. И понял, что погиб.

А потом увидел ее смерть…

Как удар молнии в солнечный знойный день…

Он увидел, осознал, прочувствовал смерть…

И смерть его спасла…

Сестра Инна вынесла из часовни, полной мертвых, засохших и сгнивших цветов, коробку с подвенечным платьем – свое рукоделие. Сестра Римма забрала шкатулку с золотыми украшениями, ставшими частью обряда. Потом она наклонилась и взяла горсть земли возле ступенек.

Сырая земля… Нет, не осенняя грязь, а часть того, что они оставляют тут. И того, что берут с собой.

Они погрузили все в машину, затем сели все трое в «Лексус». Сестра Римма завела мотор и нажала на газ.

Красные огни в ночи – вот они скрылись за поворотом дороги, покидая «Маяк» – нет, не навсегда, лишь на время. Потому что это место, ставшее местом силы, местом великого чуда смерти – а они в это пылко верили все трое, – еще позовет, не раз позовет их назад…

Красные огни стоявших в пробке на бульваре машин видела и Катя. Они прошли уже английский паб и французское кафе «Жан-Жак», но Страшилин не выказывал желания зайти внутрь. Катя решила, что он ведет ее в какой-то другой кабачок или ресторанчик. Она чувствовала легкое беспокойство, приятное беспокойство. Впереди сиял огнями рекламы Новый Арбат, а за ним Старый Арбат.