Хеннинг Манкелль: Пятая женщина

В вилле напротив еще светилось несколько окон. Дребезжа, мимо прополз автобус с разбитыми тусклыми фарами. Потом снова стало тихо.

Вот погасло одно окно. Фарид попытался определить время. Ему казалось, что они ждут уже полчаса. Очень хотелось есть — ведь у него с самого утра во рту не было ни крошки. Обе бутылки с водой уже опустели. Но просить нельзя. Это может рассердить главного. Выполняя священную миссию, нельзя думать о таких пустяках, как вода.

Погасло еще одно окно. А следом за ним и последнее. Дом на противоположной стороне улицы погрузился во мрак. Они продолжали ждать. Потом главный подал знак, и они перебежали через дорогу. Около калитки сидел старик сторож, он спал. В руке у него была деревянная дубинка. Главный пнул его ногой. Сторож проснулся, и Фарид увидел, как вожак поднес нож к самому лицу старика и что-то прошептал ему на ухо. Даже в тусклом свете уличных фонарей Фарид ясно увидел страх в глазах сторожа. Старик поднялся и на непослушных ногах заковылял прочь. Калитка, слегка заскрипев, открылась, и они вошли во двор. Здесь сильно пахло жасмином и еще каким-то растением, название которого Фарид не помнил. Было все так же тихо. Рядом с высокой входной дверью висела табличка: «Орден христианских сестер». Фарид задумался над тем, что́ это может значить. Но тут на его плечо легла рука. Он вздрогнул. Потом понял, что это главный. И услышал от него первые за все время слова — они были сказаны так тихо, что даже ночной ветер не услышал бы их.

— Нас четверо, — сказал вожак. — В доме тоже четыре человека. По одному в каждой комнате. Комнаты разделены коридором. Эти люди стары и не окажут сопротивления.

Фарид посмотрел на своих спутников. Они были немного старше него. И, похоже, уже не первый раз участвовали в такой операции. Новичком здесь был только Фарид. Но его это не беспокоило. Ведь Рашид сказал, что они выполняют волю Пророка.

Главный посмотрел на Фарида, словно прочитав его мысли.

— В доме живут четыре женщины, — сказал он. — Они иностранки и отказались уехать из нашей страны добровольно. А значит, предпочли смерть. Кроме того, они христианки.

«Мне придется убить женщину, — промелькнуло в голове Фарида. — Об этом Рашид не говорил».

Значит, объяснение могло быть только одно: это неважно. И ничего не меняет.

Они вошли в дом. Наружную дверь открыли легко, подцепив замок кончиком ножа. Внутри было темно и душно. Они зажгли карманные фонарики и стали осторожно подниматься по широкой лестнице. Коридор верхнего этажа освещала одинокая лампочка под потолком. Было все так же тихо. Вот они видят перед собой четыре двери. Достают ножи, главный указывает на двери и кивает. Раздумывать некогда. Рашид говорил, что все должно свершиться очень быстро. В глаза не смотреть. Нащупать горло и убить, сразу и решительно.

Потом Фарид плохо помнил, как все произошло. В кровати под белой простыней лежала женщина, кажется, у нее были седые волосы. Он не разглядел ее как следует — свет, попадавший в комнату с улицы, был очень тусклым. Фарид сдернул с нее простыню, и она проснулась. Но закричать не успела и даже не поняла, что происходит — одним движением он перерезал ей горло и быстро отступил назад, чтобы не испачкаться в крови. Потом повернулся и вышел в коридор. Все заняло меньше полминуты. Внутри у него словно работал секундомер, отсчитывая секунды.

Они уже собирались покинуть коридор, как вдруг послышалось негромкое восклицание. Главный застыл, будто не зная, как поступить. В одной из комнат оказалось двое. Одна чужая. Может быть, приехала в гости.

Но она тоже была иностранкой. Сомнений не было.

Главный вошел в комнату. Фарид последовал за ним и увидел в углу кровати женщину. Ее страх отозвался в нем внезапной дурнотой. В другой кровати лежала убитая. Белый пододеяльник намок от крови.

Вожак вытащил из кармана нож и перерезал горло пятой женщине.

Они покинули дом так же незаметно, как вошли в него. Где-то в темноте их ждала машина. С рассветом и Эль-Куэд, и пять мертвых монахинь остались далеко позади.

Это случилось в мае 1993 года.

Письмо пришло в Истад 19 августа. Увидев алжирский штемпель, она решила, что письмо от матери, и не стала сразу открывать его. Ей хотелось прочитать письмо внимательно, не торопясь. По толщине конверта она определила, что письмо длинное, несколько страниц. Но ведь мать не писала ей уже больше трех месяцев. Новостей накопилось много. Письмо так и пролежало на столе в гостиной до самого вечера. Странно только, почему адрес напечатан на машинке. Но ответ на этот вопрос наверняка был в письме. Около полуночи она наконец открыла балконную дверь и села в кресло, которое едва помещалось среди всех ее горшков с цветами. Был прекрасный теплый августовский вечер. Возможно, один из последних в этом году. Осень стояла на пороге, но пока не заходила, дожидаясь своего часа. Женщина открыла конверт и начала читать.