Эрнст Сафонов: Сейф

Ее голос остановил его у порога:

— Сказал бы уж хоть... надолго ль?

— Да нет, — быстро отозвался он. — Воришка один объявился...

— Стали б из-за какого-то воришки тебя из постели вытаскивать!

Он вернулся к ней, шутливо пригнул ее голову к столу: н а тебе! Она потерлась щекой о шершавый обшлаг его форменной тужурки, сказала, как говорила уже не раз:

— Сколько я еще буду мучиться с тобой, Чухлов?

— Не так уж много нам осталось, Варя, — ответил он и хотел, чтоб легкими его слова были, но почему-то не получилось, как-то уж всерьез, по-правдашнему вышло. Попробовал исправить — добавил с фальшивой приподнятостью: — Давно ж советую: беги от меня на спокойную жизнь к какому-нибудь бухгалтеру!

Варвара почему-то вздохнула.

— Обедать приходи.

— Слушаюсь!

— Поосторожней, если что...

— Само собой!

Только открыл дверь — Сильва на грудь прыгнула, успела в щеку лизнуть.

— Ах ты, пенсионерка, ах ты, морда ласковая, а знаешь: скоро наша Таська приедет, Тая!

Овчарка, услышав близкое, приятное ей имя, радостно поскуливала, толкалась в колени.

У калитки стоял сержант-водитель по фамилии Зайцев.

— Не дождешься тебя, будешь спать на дежурстве — в пожарную охрану переведу! — то ли пригрозил, то ли пошутил Чухлов.

Похищенный на фабрике сейф — аккуратный, полметра на полметра стальной ящик, открывавшийся двумя нехитрыми ключами, — был «гундобинский», то бишь когда-то, тому шесть десятков лет, принадлежал доможиловскому купцу Гундобину.

Кому начавшаяся империалистическая война была в разор, дышала в лицо смрадным тленом, а предприимчивый купец усмотрел в ней возможную выгоду для своего кармана. Он быстренько заложил полукустарное, однако обширное предприятие, выторговал для племянника штабс-капитанские погоны, и тот стал подле него «военпредом», заключавшим с дядей договоры на военные поставки; и через два-три месяца в действующую армию ходко пошли крашенные в защитный цвет гундобинские изделия — обозные повозки, санитарные двуколки, артиллерийские зарядные ящики на кованых колесах, походные кавалерийские коновязи и даже складывающиеся «военно-полевые» стульчики для господ офицеров...

В восемнадцатом оставшиеся без призора мастерские Гундобина в одну ветреную осеннюю ночь выгорели дотла. Возможно, спалил их сам обезумевший от ярости и горя купец или кто-то из его многочисленной родни, живые веточки от которой до сих пор прослеживаются в Доможилове. Да и сама фамилия в трех-четырех домах сохранилась, хотя владельцы ее — далекие отпрыски разворотливого российского торгаша-промышленника — по сегодняшним представлениям вполне приличные и, правильнее будет сказать, обычные люди — рабочие и служащие местных учреждений. А один из современных Гундобиных вырос до большого музыканта, лауреата международных конкурсов, чем в Доможилове, естественно, гордятся. В краеведческом музее при Доме культуры на стенде, отведенном теме «Развитие капиталистических отношений после аграрной реформы 1861 года в Доможиловском уезде», есть пожелтевшая фотография Гундобина-старшего — хищника и эксплуататора; а на стенде, раскрывающем достижения социалистической культуры в масштабах района, законно занял свое место снимок Гундобина-правнука — известного виолончелиста и доцента консерватории... Никакого противоречия, понятно, тут нет. Старое — в прошлом, кто чего заслуживал — свое получил; молодое же — со всеми трудовыми полезными делами и талантами — в настоящем. Жизнь в вечном разумном продолжении!

Впрочем, все это припоминается к случаю, Чухлову сейчас не до исторических экскурсов, хотя — поразмыслить — ведь не по прихоти памяти, а само собой, по необходимости, всплыло в разговоре купецкое имя. Когда стали выяснять, какой же был сейф, оказалось, «гундобинский». И еще... Мебельная фабрика в тридцатые индустриальные годы поднялась на бурьянном пепелище гундобинского заводика, на пустом холодном месте. Из купеческих помещений оставался лишь маленький осанистый домик из красного кирпича — бывшая контора. Тогда она стояла на отшибе, в сторонке от пронзительного шума мастерских, и пожар восемнадцатого года не достал ее.

Теперь старинный домик, на загляденье крепкий своими массивными стенами, с железными решетками на узких оконцах, взят в окружение другими фабричными постройками, в свою очередь окольцованными грубой оградой из бракованных бетонных плит. В домике размещаются бухгалтерия и касса.