Николай Псурцев - Без злого умысла

— Вот так, — усмехнувшись, сказал он.

Парень поднимался с трудом, потирая ушибленное плечо.

— Больно, — угрюмо и зло бросил он.

— Это ничего, — ответил мужчина, — боль пройдет, а останется сила и радость борьбы. — Он повернулся к Родину. — Понял, как надо? Работайте!

Он отвернулся от ребят и с расслабленной неторопливостью направился к лавочке, где белело полотенце, стояла оранжевая спортивная сумка, высверкивала на солнце початая бутылка с минеральной водой. Видимо, почувствовав взгляд, уже подойдя к скамейке, уже потянувшись за полотенцем, он медленно повернул голову в сторону Мохова, не спеша выпрямился, выждал секунду и шагнул ему навстречу.

— Горазд Владимир Сергеевич? — с доброжелательной улыбкой уточнил Мохов.

— Он самый, — подтвердил Горазд, вопросительно глядя на гостя.

— Мохов, если помните. — Павел протянул руку.

— Да, да, конечно. — Горазд ответил на рукопожатие. — Встречались.

«Хорошее лицо у него, — отметил Мохов, — открытое, чуть тяжеловатое, умное. Мужское лицо».

— Извините, если помешал. — Мохов был предельно учтив.

— Да, ничего. — В глазах Горазда все еще читалось плохо скрытое недоумение.

Мохов заметил, что мальчишки перестали возиться и с любопытством поглядывали в их сторону.

— Надо бы поговорить, — сказал он и едва заметно кивнул на ребят. Горазд понял его.

— Пройдемте ко мне, — предложил он и попытался радушно улыбнуться, но не получилось, губы только дернулись кривовато. «Он растерян, нервничает, — подумал Мохов. — А впрочем, это и понятно, кому приятно лишний раз встречаться с работником милиции».

В тренерской комнатке обстановка была скромной и унылой; допотопный стол, два стула, шкаф без одной дверки. Тускло серебрились на полках два кубка, лежали неровные стопки пожелтевшей бумаги.

— Рано вы начинаете, — заметил Мохов, усаживаясь. — Я, признаться, наугад шел. И не надеялся вас застать.

— Не хватает времени, — пояснил Горазд. — Я единственный пока в техникуме преподаватель физкультуры. Мой коллега недавно уволился. Приходится работать за двоих. А мальчишки хотят еще и самбо заниматься. Я мастер спорта. Вот и предложил им, давайте с утра пораньше. Тем более это и полезно. Я считаю, вставать надо рано. День увеличивается…

Он не выглядел теперь сильным, решительным, собранным, каким казался всего несколько минут назад. Движения стали вялыми, речь тягучей. Он словно подтаял. И в глазах его все еще таилась настороженность. Мохов был слегка удивлен такой перемене, поэтому решил было немного повременить с разговором, потрепаться о пустяках, понаблюдать за Гораздом, постараться составить о нем более или менее определенное мнение. Но потом передумал, не за этим он сюда шел, цель его разговора совершенно иная. И он начал без предисловий:

— Вы в курсе, что сотрудница вашего техникума секретарь директора Светлана Григорьевна Санина попала в катастрофу и сейчас находится в больнице?

Горазд не ответил, он только кивнул нерешительно, простучав пальцами дробь по столу. Стул под ним скрипнул. Он, видимо, сильнее вжался в него. Мохов решил все-таки предоставить Горазду возможность ответить и поэтому тоже молчал. Наконец тот заговорил тихо, невнятно:

— Мы… деньги собрали, и местком матпомощь выписал… хотим купить этих, гостинцев… ну и отнести ей. — Он не выдержал, стиснул виски пальцами, кривясь лицом, проговорил: — Господи, несчастье-то какое…

— Она пока без сознания, — сказал Мохов, сделав вид, что не обратил внимания на реакцию собеседника. — Но опасность, как говорят врачи, уже миновала. Когда очнется, думаю, надо будет навестить ее.

— Да-да, безусловно, — поспешно согласился Горазд. Он отнял руки от лица, на мгновение встретился взглядом с Моховым и тут же отвел глаза. — Коллеги соберутся и навестят ее, это наша обязанность.

— Вот именно, — сказал Мохов, — обязанность.

— Я не понимаю, — вдруг встрепенулся тренер. — Почему вы пришли именно ко мне? Ваша заинтересованность мне ясна. Вы со Светланой Григорьевной в какой-то мере близкие люди. Но почему ко мне, а не к директору, не председателю месткома? Я рядовой преподаватель. И мы с ней просто коллеги. Ко всему прочему у нее есть человек, кому она дорога, почти муж, — при этих словах тренер едва заметно усмехнулся, — уважаемый, влиятельный, — он махнул рукой. — Все не о том я…

Он вздохнул, провел пальцами по лицу, откинулся на спинку стула, отстраненно уперся взглядом в шкаф.