Александра Маринина - Казнь без злого умысла

Иллюстрация на обложке И. Хивренко

© Алексеева М.А., 2015

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2015

Сумка с взятыми в библиотеке книгами была невероятно тяжелой, но Нина Ляшенко радовалась этой тяжести: муж оправился после инсульта, завтра он едет в санаторий восстанавливаться, попросил принести книг побольше, значит, снова почувствовал вкус к жизни. Все, что дома было, перечитано уже по многу раз. Нина свободной рукой набрала код, толкнула дверь подъезда, мысленно чертыхнулась в адрес тех, кто в очередной раз то ли разбил, то ли вывернул лампочку, на ощупь вставила ключик в замок почтового ящика, едва поймала вываливающиеся местные газеты, рекламные листки, конверты с письмами, сунула всю кипу бумаг под мышку и порадовалась, что подниматься невысоко – всего на второй этаж. Когда-то, когда они с мужем только-только получили эту квартиру от предприятия, Нина расстраивалась: шумно, тротуар узкий, машины чуть ли не по голове у жильцов ездят, а они привыкли спать с открытыми окнами. Теперь радуется: муж еще плохо ходит, но со второго этажа спуститься ему вполне по силам и домой подняться тоже, а вот с третьего и выше – пожалуй, не сумел бы. Дом-то без лифта. Да и сумки тяжелые с возрастом носить становилось не легче. А так все-таки второй этаж…

Войдя в квартиру, Нина скинула короткие сапожки и прямо в пальто направилась в комнату, к мужу, проверить, все ли в порядке. Слава богу, ничего не случилось, муж сидел в кресле и смотрел телевизор. Вот теперь можно перевести дух и раздеться. После инсульта прошел почти год, а Нина так и не избавилась от страха прийти домой с работы и обнаружить мужа лежащим на полу. Как тогда…

– Вот книги. – Она поставила сумку рядом с креслом. – Вот почта. Опять рекламы накидали, деваться от нее некуда. Хотела прямо в подъезде бросить, у нас там теперь специальная коробка стоит, ты видел. Но там конверты какие-то – счета, наверное, или из пенсионного фонда… Лампочку опять разбили, темно, ничего не видно. Я побоялась вместе с этой макулатурой что-нибудь нужное случайно выбросить. Ты сам разбери, ладно? А я пойду ужин готовить.

– Конечно, Ниночка, – кивнул муж. – Счета я сам… Счета – это дело серьезное.

Нина удовлетворенно улыбнулась. Конечно, левые рука и нога слушаются пока еще совсем плохо, но все равно прогресс налицо. Не сравнить с тем, что было. А конверты можно и одной рукой вскрывать, муж натренировался.

Через полчаса ужин был готов, Нина внесла в комнату поднос и принялась накрывать на стол.

– Ну что там? – спросила она. – Счета? Много накапало?

– Как обычно. Телефон, квитанции за квартиру. Я думал, квартплату поднимут, вроде грозились, я по телевизору слышал. Но нет, пока все то же самое. Молодец наш мэр, обещания свои держит, настоящий мужик. А одно письмо вообще не нам, по ошибке в наш ящик кинули. И кто там у них на почтах этих работает? Не понимаю! Ясно же написано на конверте: Северная, дом шестнадцать, квартира пять. А у нас дом восемнадцать. Куда они смотрят? Нинуля, ты завтра по дороге на работу занеси в соседний дом письмо, ладно? Брось в ящик. А то нехорошо, человек, может, ждет…

– Как же я войду? – возразила она. – Там ведь кодовый замок, как у всех, а цифр я не знаю. Это надо или кого-то из жильцов караулить, или на почту нести.

Муж неожиданно смутился.

– Нет, на почту не надо… И жильцам тоже… Я же на адрес не сразу посмотрел, конверт вскрыл… неаккуратно… Прочитал. Ничего не понял, засомневался, вот тогда и на конверт повнимательнее взглянул. Вижу – улица правильно указана, квартира тоже пятая, как у нас, а дом не наш, соседний. Но конверт… Нинуля, стыдно людям показывать.

– Но ведь тот человек, которому письмо адресовано, все равно увидит рваный конверт и поймет, что письмо читали, – рассудительно заметила Нина. – Чего уж тут стесняться… А там что, что-то очень личное? Любовное?

– Да нет, там по делу… Что-то про экологию. Ничего личного.

– Про экологию? – Она насторожилась.

А ведь тот мужчина, которого недавно убили, был как раз из соседнего дома. Уж не ему ли письмо? Как же его звали-то? Никто ничего о нем, в сущности, не знал, говорили – нелюдимый был, с соседями не общался, даже фамилии его назвать не смогли. Но в газете местной много писали об этом убийстве, там и фамилия была. Господи, да как же…

Она нетерпеливо схватила грубо разорванный конверт, прижала пальцами обрывки, прочитала имя адресата. Ну точно, Семушкин. Все правильно. Именно про него писали в газетах. Нина бесцеремонно достала письмо и принялась читать: