Якоб Пальме - Взрывы в Стокгольме

Сюндман прошел вперед и осмотрел взрывной патрон. Коричневый картонный цилиндр, два сантиметра в диаметре, два дециметра длиной. Выглядел он аккуратненьким и с виду совсем не опасным. На наружной стороне цилиндра можно было разобрать рисунок, выполненный обыкновенной шариковой ручкой. Изображен шведский национальный флаг, голубые поля заштрихованы шариковой ручкой, а желтые представлены самим желто-коричневым картоном.

— Шведский национальный флаг,— сказал Сюндман.

— Да-а,— протянул Тэрнквист.

— Почему шведский флаг?

— Не имею понятия.

— Вполне может быть, он ничего не означает. А вам флаг ничего не говорит?

— Нет.

— Вы не думаете, что взрыв был направлен против вас?

— Не знаю.

— Вам известен кто-либо, кто бы мог покушаться на вас с помощью такого взрыва или иным способом? Возможно, какие-нибудь враги?

— Нет. У меня нет врагов. Есть люди, которым я не по душе. Ну, например, дама из комиссии по охране детей... та, что хотела отнять Аннику. Но взрывать меня — нет, не думаю.

— Такой же взрыв был на Риддаргатан, тридцать пять, ровно неделю назад. Вы там никого не знаете?

— Нет.

— А нет ли какой-нибудь связи между вашим домом и домом на Риддаргатан?

— Вот этого я уж совсем не знаю.

Сюндман вздохнул.

— Будем продолжать поиски, пока что-нибудь не найдем... Вы не видели кого-нибудь как раз перед самым взрывом, ну, кто-нибудь убегал или что-нибудь вроде этого?

— Нет. Единственно, кого я видел — это Аннику.

Сюндман посмотрел на девочку:

— Анника, ты не видела, никто не уходил, никто не убегал как раз перед тем, как ты вошла в двери?

Анника не ответила.

— Отвечай дяде полицейскому,— сказал Тэрнквист.— Ты не видела, никто не выходил из дверей, когда ты вошла?

— Он не полицейский,— ответила Анника.

— Ну что ты, он полицейский.

— А у него нет формы.

— Не все полицейские ходят в форме.

— Вот, посмотри, у меня здесь бляха, и тут сказано, что я полицейский,— сказал Сюндман.— Ну-ка, скажи теперь: ты видела кого-нибудь?

— Не-ет, да-а, нет.

— Кого ты видела?

— Папу!

— Ты видела папу?

— Да.

— Как он выходил из дверей?

— Да.

— Как раз перед тем, как тебе войти?

— Не-ет.

— А когда же?

— Папа спустился с лестницы. Папа убил вот эту противную змею.

— Так, а до этого?

— Папа шел по лестнице.

— Ну, хорошо, а другого кого-нибудь ты видела?

— Не-ет.

Самое лучшее на даче Лapca Бенгтссона — отсутствие телефона. Так думал его отец, комиссар полиции Эверт Бенгтссон, часто наезжавший к сыну на дачу. Он очень дорожил встречами с сыном и внучками — семилетней Анн и девятилетней Эвой. Овдовев, комиссар в свободное от работы время встречался, по сути, только с семьей сына. Он и обе девочки души друг в друге не чаяли.

Только здесь у него было ощущение, что он еще человек, живой человек, со всеми присущими человеку чувствами, желаниями и потребностями. Дома же, в пустой городской квартире, ему иногда казалось, что жизнь уже прошла и осталась одна только работа, да и ее он вскоре лишится, по выходе на пенсию.

Именно потому, что поездки к сыну на дачу значили для Эверта Бенгтссона так много, он был счастлив отсутствием там телефона. Целая волна преступлений не смогла бы нарушить его отдых за городом. Пускай всем этим занимается кто помоложе — Стэн Линдгрен, например, или Петер Сюндман. Не говоря уже о Берндте Фаландере. Он, конечно, не из самых молодых, зато — неизвестно, правда, по каким причинам — ничего не имеет против всяких дежурств, даже ночных. А все и рады, давай его загружать. Правда, он не женат, у него нет семьи, подумал Бенгтссон. Однажды Бенгтссон спросил Фаландера, почему он так охотно берет себе самое неудобное время суток. «Как раз в это время и случается самое сногсшибательное»,— ответил тогда Фаландер. Бенгтссон несколько подивился тому, как Фаландер относится к своей работе, но человек этот был энергичный и добросовестный, да и вообще надо стараться принимать людей такими, какие они есть, подумал Бенгтссон.

Так что ничего удивительного, если Берндт Фаландер согласился на двенадцатичасовое дежурство в пасхальный вечер, когда все другие рвутся во что бы то ни стало домой.

Таким образом, Бенгтссон был на даче, Петер Сюндман проводил праздничные пасхальные дни вместе с домашними в своей квартире в сером высотном доме на Шерхольмене, а Стэн Линдгрен отправился в Оре покататься на лыжах с Берит Игельстам, высокой тоненькой девушкой. Он познакомился с ней прошлым летом, когда занимался расследованием одного дела об убийстве.